Инна Карташевская - Прошлое должно умереть

Альбина, конечно, все поняла, но Виктория Сергеевна ни взглядом, ни словом ни тогда, ни когда они вернулись не дала ей понять, чем она ей обязана. Альбина узнала от нее обо всем гораздо позже, и только потому, что свекровь хотела предупредить ее о Тане. И вот теперь, сидя у ее кровати, Альбина растрогано думала о ее деликатности и преданности, и не понимала, чем она заслужила это.

А свекровь, открывая глаза и, видя все время возле себя Альбину, в свою очередь растроганно называла ее доченькой, и тем самым сыпала соль на Альбинину рану.

Но все проходит. Через пять дней Викторию Сергеевну перевели в обычную палату, а затем выписали домой, и благодарный генерал с полного одобрения жены, преподнес Альбине в подарок самую дорогую семейную реликвию, оставшуюся от его бабушки – старинный браслет, усыпанный сапфирами и бриллиантами. Он сам надел ей его и поцеловал ей руку, чем чуть не довел несчастную Альбину до инфаркта.

Со свекровью уже не надо было сидеть, но муж уговорил Альбину продлить отпуск, чтобы она могла отдохнуть. Она согласилась. У нее уже не было сил целый день притворяться на работе веселой и энергичной. Хватит, что дома ей надо было продолжать поддерживать образ счастливой жены и матери. Утром она подчеркнуто заботливо будила всех, кормила завтраком, опять-таки не выходя из образа, задавала детям и мужу дежурные вопросы, давала дежурные советы и, глядя на себя со стороны, старалась только не переиграть.

А проводив их всех и поцеловав на прощанье, садилась в кухне у окна и мгновенно постарев на десять лет, начинала терзать себя.

Что делать? Что делать? билось у нее в голове. Иногда у нее мелькала шальная мысль пойти и рассказать все свекрови. Уж она точно бы нашла выход из положения. Расскажу ей, и пусть будет, что будет, время от времени думала доведенная до отчаяния Альбина. Но потом одергивала себя. Нет, это невозможно. Кто его знает, как прореагирует свекровь. Во-первых, она только после инфаркта, вдруг сердце не выдержит такого удара. А во-вторых, почувствовав себя обманутой, она может вдруг ополчиться против нее, и, наоборот, еще больше навредить. Нет, нужно молчать и ждать. Ведь неизвестно еще, вдруг следователь ничего не узнает в Херсоне. Да и что он может узнать? У кого? Только мама и тетя Рая в курсе дела, даже отец ничего не знает. Но тетя Рая после инсульта впала в маразм. Она даже своих внуков не узнает. А вот мама… Мама уж точно слабое звено. При всей своей любви к дочери мама никогда ничем не могла ей помочь. Если у Альбины были неприятности, она только охала и ахала, и всплескивала руками. Она никогда не думала, что делать, а только искала, кто виноват. Установив, что «это ты сама ведь виновата», она успокаивалась, как будто это решало проблему. Правда, могла еще поплакать и обязательно сказать, что она так и думала, что все так получится.

Альбина с горечью подумала, что никакой помощи от мамы ждать нечего. Наоборот, будет только сыпать соль ей на раны своими причитаниями, а, в конце концов, скажет «ты сама виновата». Другой вопрос, а сможет ли она предать дочь.

Альбина попыталась представить свою бедную маму, которой следователь суровым тоном скажет примерно такое:

Ваша дочь подозревается в убийстве своей бывшей подруги Елены Казачковой, которая ее шантажировала. Нам все известно, но мы бы хотели послушать, что вы можете рассказать о том, что произошло двадцать лет назад, когда они обе были здесь.

Альбина, конечно, точно не знала, на какие уловки пускается следователь, чтобы добыть необходимые доказательства, но представляла себе, что он должен сказать что-то вроде этого. И ее мать, конечно же, растеряется, начнет рыдать и все расскажет, постоянно вставляя, что она так и думала, что все кончится плохо, что она предупреждала, она умоляла, и все в таком духе. Что ж, она никогда не была борцом. Альбина часто думала, что если бы для того, чтобы помочь ей, матери нужно было бы всего лишь перейти на другую сторону улицы, она бы и не подумала это сделать, а сидела бы и плакала. Не потому, что не любила Альбину, конечно же, она ее очень любила, просто она была такой человек. Всю ее жизнь ей не нужно было ни принимать решения, ни действовать. У нее был муж, который обеспечивал ее всем, не предъявляя почти никаких претензий. Она следила, чтобы он всегда ходил в чистом, готовила его любимые блюда, всегда было добродушно настроена, охотно слушала его, восхищаясь и возмущаясь в нужных местах, когда он рассказывал ей о своих делах. Вот и все. Они оба были простые люди, она, правда, из интеллигентной семьи, он из рабочей. А если бы ему вдруг пришло в голову изменить ей или бросить ее, на страже ее интересов всегда стояли партком, горком, профком, и еще бог знает, какие «комы». Но до этого, слава богу, не доходило. Владимиру Ивановичу и в голову не приходили такие мысли, да и некогда было на такой-то работе.