Инна Карташевская - Прошлое должно умереть

– Иду, иду, тебе не откроешь, так ты, пожалуй, и дверь выломаешь.

– Да, – подтверждал Сашенька, и, громко сопя от напряжения, тащил мешок к деду. Там он вываливал все игрушки на пол, заставлял деда садиться рядом, и они принимались их делить. Так они могли сидеть очень долго, ожесточенно торгуясь из-за каждой игрушки, и оба были в восторге от этого процесса.

Дед вообще безумно любил внука, и ему даже нравилось, что тот называет его «дед», а не «дедушка». Принципиальная же Виктория Сергеевна, обижалась, что Сашенька называл ее «баба», и пыталась научить его говорить «бабушка».

– Чего ты хочешь от него? – пытался урезонить ее Саша. – Он еще маленький, ему трудно выговорить такое длинное слово.

– Нет, – обиженно возражала Виктория Сергеевна. – Это вы его просто не учите.

И она упорно продолжала учить его говорить «бабушка». Сашенька внимательно следил за ее губами и добросовестно пытался повторить, пока однажды, наконец, не выговорил «бабашка».

Саша был очень доволен и говорил матери:

– Ну, вот, не хотела быть бабой, будешь теперь бабашкой.

Ему это казалось очень забавным, и он хохотал во все горло, когда слышал, как Сашенька кричит «бабашка», а Виктория Сергеевна продолжала обижаться, пока Сашенька не научился выговаривать правильно «бабушка».

Когда ему исполнилось три года, Альбина закончила университет. Саше как раз предложили поехать работать на два года в Йемен. Альбине тоже нашлась там работа переводчика. Учитывая ужасный климат этой страны, Сашеньку решили с собой не брать. Только потом Альбина поняла, какой подвиг совершила Виктория Сергеевна, согласившись остаться с Сашенькой на два года. Единственное, чего она не могла сейчас понять, как она могла решиться оставить его. Видно, молодая была, глупая, а ведь уже тогда могло случиться все, что угодно. Да и работать там ей все равно не пришлось. Через два года они вернулись с 8-месячной Юлечкой на руках.

Увидев в аэропорту выросшего и повзрослевшего без нее сына, Альбина почувствовала себя преступницей. Сын вроде бы узнавал их, но, неохотно разрешая обнимать и целовать себя, старался все время быть поближе к бабушке и дедушке. С тех пор Альбину постоянно преследовало чувство вины за то, что она на целых два года оставляла его. Конечно, обоих своих детей она любила одинаково, но за Сашу всегда как-то больше переживала. Традиционно у них в семье считалось, что Саша – мамин любимец, а Юля – папина. Хотя все это говорилось шутя, Юля дразнила Сашу, у которого рост был метр восемьдесят пять, маминой крошкой, а он ее папиной лапочкой-дочкой. Но на самом деле они были очень привязаны друг к другу и к родителям.

Да, у меня хорошие дети, подумала Альбина. То, что я сделала, я сделала ради них. Только, что теперь будет со мной, есть ведь еще Олег. Сказала она ему или нет? Не могу же я убить и его, это совершенно невозможно. Действительно получается как у Достоевского. Убийство, каким-то образом оправданное, влечет за собой следующие убийства, неоправданные, с отчаянием подумала она.

Олег метался по квартире, не помня себя от злости. Куда же эта дура подевалась? Ну, вчера не явилась ночевать, может, у этой своей подруги загуляла, ей ведь теперь стоит выпить, она готова на любые подвиги. Но ведь и сегодня целый день тоже ее нет. А это уже на нее не похоже. Неужели ее подружка от нее избавилась? Ох, тоже мне еще шантажистка нашлась. Пошла на такое дело и даже не подстраховалась. А все жадность. Боялась, что делиться придется. И ведь так и не сказала, как подругу зовут. Где же теперь ее искать? И чем таким она собиралась шантажировать свою подругу? Тем, что расскажет ее мужу, что у той в молодости любовники были? И когда? Двадцать лет назад? Очень ее мужу это важно теперь. Да и говорила она как-то странно. «Она мне обязана». Чем обязана? И кто же все-таки ей обязан? А может, подруга ее уговорила вернуться домой к мужу и детям? Нет, этого не может быть. Во-первых, ее деньги у него, и вещи, кстати, здесь тоже. Нет, точно ее подруга прикончила. Или, может, Марианна? За той тоже не заржавеет, давно на Ленку зубы точит. Да, и ему самому она уже давно надоела, но осложнения ему не нужны. Тем более теперь, когда он уже так близок к цели, к которой шел столько лет.

Да, уж столько долгих лет. А все потому, что ему не повезло с самого начала, с родителями, хотя они не были ни алкоголиками, ни наркоманами.

Он родился в семье очень простых и порядочных людей. Всю свою жизнь его родители прожили без всяких претензий на лучшую долю, довольствуясь зарплатой в 120 рублей и малогабаритной 2-хкомнатной квартирой, на которую стояли в очереди почти десять лет. Отец, инженер-механик, и мать, инженер-экономист, всю жизнь проработали на одном заводе. Как и все в их районе заводских квартир они вставали в шесть утра, добирались на троллейбусе до проходной, чтобы в пять вечера пройти обратно. По дороге назад заходили в гастроном возле дома, покупали что-нибудь из скудного выбора продуктов. Дома мать готовила обед. Обычно она варила суп из костей, составлявших суповой набор, лепила вареники с картошкой, перекручивала на ручной мясорубке какое-нибудь плохонькое мясо на котлеты. Всю жизнь они вынуждены были копить на что-нибудь деньги: на топорную советскую мебель, которую выстаивали в очереди по записи, на новый холодильник, на ковер, который получали по распределению в очереди на заводе. Приходилось также откладывать месяцами на новые ботинки или пальто.