Журнал Поляна - Поляна, 2013 № 02 (4), май

Казаков, войдя в дом Султана, сел за стол, включил диктофон:

— Как попал в банду? — спросил он Казбека.

— Случайно.

— Понятно, — усмехнулся Казаков. — Давай, рассказывай все по порядку. У тебя одно спасение…

Рассказал Казбек, что год тому назад познакомил его с бандитами приятель Ваха, вместе учились они в школе. Как-то раз пришел Казбек домой к Вахе, а там сидят бритоголовые абреки. Чужаки, из горных лесов, и фугас они принесли, и устанавливали тоже они, и камера у них своя, а он, Казбек, снимал на свою камеру, и лица тех абреков снял. А пошел с ними, потому что и без него бы они пошли, а не предупредил оттого, что боялся… А сейчас бандиты у Вахи в доме сидят, ждут темноты, чтобы пойти проверить фугас, почему не взорвался. Завтра опять взрывать будут…

Быстро выехала группа захвата. Взяли абреков, вывели во двор и там же расстреляли. Ни оружия, ни взрывчатки при них не оказалось, не нашли и видеокамеру. Все спрятали абреки в тайнике, думали, что отпустят их солдаты, раз при них ничего нет. В чем их вина?… Да только все они были известны в лицо, всех их снял на камеру молодой Казбек. А Ваху, волчонка молодого, скрутили, посадили в камеру.

На следующий день Казаков показал видеозапись командиру отряда Али Магомедову. Пусть узнает, кому жизнью обязан, а кто его на тот свет спроваживал.

Али, такой же грузный, как и сам Казаков, вошел в кабинет, взмахнул руками, сказал громко:

— Здравствуй, дорогой! Как поживаешь? Зачем звал? Что случилось, слушай, а?

— Кино хочу показать тебе, дорогой Али. Присаживайся поудобнее, — встретил его Казаков.

— Кино? Вах! Кино! Дел невпроворот, слушай! А ты — кино! Вах! Ну, ладно, давай кино. Значит, хороший фильм, раз ты мне его показать хочешь… Казаков включил магнитофон, вставил кассету.

— Вах! Что это? Дорога, да? О, слушай, вон моя машина едет!.. — обрадовался Али. Хорошее настроение было у него с утра — дочь выдавал замуж. Уж все было оговорено. Жених — Эрисхан, джигит, из старинного рода. Дом богатый у него. Перед новой властью чист. Чего еще надо для счастья дочери…

— Это что ж, я еду, да? Слушай, какой хороший фильм!.. Это вы меня снимали, что ли? Это мне подарок такой, да? К свадьбе дочери, да? Ай, спасибо!

— Пожалуйста, дорогой Али, — улыбнулся Казаков. — Только это не весь подарок. Смотри дальше…

— Да? Ну что ж… А это — что это? Подожди! Это — что это?! Это кто ж снимал?! Это меня взорвать хотели, что ли?! Вах… — Али вскочил на ноги, сжал кулаки, лицо его потемнело. — Кто снимал? Всех достану! Где они, слушай?!

— Да уж их достали, — успокоил Казаков. — Один еще в камере сидит.

— Кто такой?

— Ваха Ибрагимов — приятель твоего племянника.

— Что?!

Выбежал на плац Али, а там его брат Султан и племянник Казбек стоят. Шагнул вперед Султан, говорит:

— Брат! Вот сын мой был с теми собаками, что смерти твоей хотели. Вот он, отдаю его в твои руки. Делай с ним, что хочешь…

Подошел к нему Али, крепко обнял брата. На племянника глянул с укором, ничего не сказал.

Спустя год, когда проезжал Али по городу, из подствольного гранатомета ударили по машине. Залетела граната через опущенное боковое стекло и взорвалась у него на коленях… Погиб и водитель — молодой джигит, его зять Эрисхан. Плакал Султан, видя смерть брата, и клялся мстить, пока не остынет кровь…

Цвети, Кавказ. Набирайтесь силы прореженные виноградники. Распускайтесь молодые деревца, да не будут горькими ваши плоды…

Далеко слышны отголоски кавказской войны. Вот и в ногайских степях стало неспокойно. Вспомнились давнишние обиды. Пролилась кровь и напитала засушливую равнину между буйным Тереком и мутной Кумой.

Из Чечни, Ставрополья и Дагестана потянулись чадящие караваны боевых машин. Из Моздока вызвали Казакова. С первых дней дела не заладились. И опоздал к сроку, и попал под горячую руку начальства и, главное, любимую свою фляжку, с тесненной кожей и надписью «За Аргун» потерял…

Товарищи утешали:

— Подожди, вот приедет Серега ЧП, тогда узнаешь, что такое невезенье. А у тебя еще так, пустяки. — Что это за Серега ЧП? — спрашивал Казаков.

— Этого словами не опишешь, — отвечали ему значительно. — Это видеть надо. И вот приехал молодой парень, рыжий как подсолнух, в плечах богатырь, росту под потолок. С дороги первым делом присел отдохнуть на стальной табурет, на котором уже не одна тысяча человек перебывала, казалось, и сносу ему нет, а тут — трах! — табурет в одну сторону, парень в другую.