Журнал Поляна - Поляна, 2013 № 02 (4), май

Когда подняли четвертого, оттолкнул он абрека плечом, побежал вниз с пригорка к лесу. Загикали, заулюлюкали, засвистели абреки, не стали стрелять. Да быстро ли побежишь со связанными руками? Догнали солдата, и где упал он, там и настигла его смерть.

Все видел Сашка, понял: пришла погибель. Только бы вытерпеть, чтоб не была она позорной и мучительной. Когда наклонился к нему абрек и вдавил толстые пальцы в голову, и приставил к горлу холодную сталь, Сашка зажмурился крепко и попросил кого-то на небе, чтобы страдания его быстрее закончились. А о правозащитнике-миротворце он даже и не вспомнил…

Во время обхода одной из улочек небольшого надтеречного городка подорвались на мине двое чеченских милиционеров. Хлопок, и одного разделило пополам, другому оторвало обе ноги. Остановить кровь не удалось. Вскоре все было кончено.

Когда погрузили и увезли тела, оказалось, что осколком легко ранило лейтенанта Селиванова. Лейтенант сидел на траве возле машины, ремешком перетянув ногу. Осколок торчал чуть пониже икры, как большая корявая заноза.

— Давай вытащим, — предложил кто-то. — Раз, и нету.

— Нет, погодь, так нельзя, тут наркоз нужен, — разглядывая пропитанную кровью штанину, отказался Селиванов. — Мало ли что, может, он загнутый, дернешь — полноги с мясом…

— А ты выпей, чтоб не больно было…

— Да я уже…

— Ну, все, брат, отвоевался. Теперь комиссия, — усмехаясь, определили собравшиеся.

— Оттяпают ногу, это точно.

— Это почему?

— Ясно почему… Осколок-то нестерильный! Или ты думал, его чехи в кипятке держали, прежде чем в начинку класть?

— Это ты брось.

— Что брось? Случай был. Парню пальцы на ноге поранило. Скажешь — пустяк? А ему чуть ногу не отрезали. Неделю провалялся в госпитале, нога вспухла… вот-вот гангрена. Но повезло, перевели в другой госпиталь, а там ему и «блокаду», и антибиотики, и промывания.

— Тут ведь — куда попадешь…

— А потом им, докторам тебя лечить ни к чему. Им же отчетность нужна, по сложности операции…

— Прощайся с ногой, парень… Тут на «броне» подкатил командир отряда.

— В госпиталь, живо! Грузите в машину, — распорядился он.

— Товарищ майор, — просил по дороге Селиванов. — Как бы мне того… ногу не отрезали… Может, не надо в госпиталь, может, в Москву?

— Ты что? В своем уме? Куда я тебя с такой ерундой в Москву отправлю? К местному поедем…

В местную городскую больницу, как мотыльки к Айболиту, сбредались все, кто искал врачевания: днем это были мирные жители, ночью в окна украдкой стучались боевики, после «зачисток» — федералы и милиционеры. Главный врач — Рафаэль Самуилович Краузе — напоминал библейского старца.

— Ну-с, что у нас тут?.. Режьте штанину, — устало проговорил он, заходя в процедурную. Селиванов сам осторожно разрезал штанину, стараясь не касаться осколка зачерствевшей тканью.

— У-у, чепуха какая, — глянул доктор. — Зря и привезли… Ради такого пустяка и волноваться не стоит.

— А вы, доктор, ноги режете? — спросил вдруг Селиванов.

— Я режу? — удивленно из-под очков глянул доктор. — А отчего вы интересуетесь? Селиванов стушевался.

— Ну, так…

— Ага. Это понятно. Ну что ж, конечно, режу! Как же их не резать? Когда надо, обязательно режу. Или по просьбе… Вот вчера как раз приходил ко мне один джигит, его в горы заставляли идти, он не хотел, просил ногу отрезать. Ну, я что? Я отрезал… Почему не помочь человеку? Обязательно помогать надо… — Как отрезали?! — не поверил Селиванов.

— Очень просто, пилой отрезал… Как же еще? Ногу в банку положил, заспиртовал, вон она на шкафу стоит, можете посмотреть. — Доктор небрежно кивнул за спину Селиванова. Стоило тому повернуть голову, как хитрец-доктор молниеносно ухватил торчащий осколок рукой и рванул его из ноги. Селиванов коротко вскрикнул, а доктор, бросив осколок в какую-то эмалированную посудину, сказал:

— Что вы орете? Идите на перевязку… Конечно, если вы непременно желаете, чтобы вам-таки отрезали ногу, тогда приходите в другой раз…

Низкое серое небо разлилось над Ингушетией. Предутренний туман стелется по предгорью, окутаны им сонные луга, леса и овраги. Все еще спит, лишь сбитая с высокой травы роса блестит на тяжелых ботинках…

Отряд идет со стороны гор. Впереди Курбан Чхартоев, молодой абрек, немало врагов сложили головы от его руки. Кривым шрамом рассечено его лицо, это след от солдатского ножа. При штурме Города в рукопашную схлестнулся он с русским, и лежать бы ему мертвым, если бы не подоспел вовремя верный друг Абдула…