Журнал Поляна - Поляна, 2013 № 02 (4), май

Конечно, многое в этой игре будет зависеть от избранной тактики. Так сказать общего антуража. И ради такой женщины, убежденно твердил Канцеляров, не только можно, но даже необходимо идти на любое преступление. Именно не нужно смущаться масштабами. Вот для чего потребуется гений! К тому же, тот, кто готов убить одного — легко убьет двух, семерых, сто человек. Это как раз даже самое простое средство — достигать своих целей, выйдя за границы, о которых другие, заурядные личности, и помыслить не могут. Чем серьезнее и трагичнее будет ситуация, в которую будет помещена девушка, тем сильнее будет поражена, — ведь это тоже своего рода гипноз — ужас, тем скорее и надежнее удастся ею манипулировать. По тем же самым соображениям разумно использовать также женскую склонность к суевериям, веру во все сверхъестественное, таинственное. Например, предварительно запустить какую-нибудь остроумную мистическую или магическую теорию…

«Ты хоть понимаешь, дурочка, о чем я тебе толкую?» — досадливо щипал Канцеляров Аделаиду, видя, что та напряженно морщит лоб, безуспешно стараясь осмыслить то, что он ей нагородил, — нет, опять-таки ни бельмеса не поняла.

Рассказ Аделаиды меня убил. В первый момент я вообще не мог поверить, что подобное возможно.

Однако другие «гномы» тут же вскричали, что с самого начала подозревали нечто в этом духе.

Я лишь возмущенно мотал головой: нет, не может быть! Канцеляров? Да он — мой друг! Не зная, какие доводы привести в подтверждение чистоты и наивности своего друга, я мычал что-то нечленораздельное, а затем у меня вырвался довод, показавшийся мне самым убедительным:

— Да ведь он даже подаренную мной зажигалку — поцеловал и спрятал поближе к сердцу, как драгоценный амулет!.. При этих словах Адель словно очнулась от сомнабулии. Встрепенулась и уже совершенно обычным, своим слегка тормознутым голоском сообщила:

— А зажигалочка эта, не амулет, она у него в огородном сортире на полочке лежала. Он ею, для благовония, поджигал газеты… Я ее оттуда и скрала… — виновато призналась она.

Я только руками всплеснул.

— Где же она? — пробормотал я, только чтобы что-то спросить.

— Нету! — сокрушенно вздохнула девушка.

— Как нету?

— Елена отобрала…

Якобы однажды Елена Белозерова специально приезжала к ней на станцию, чтобы расспросить обо мне, утопшем, а, увидев у нее мою зажигалку и узнав, как она к ней попала, отобрала. Бедняжка, даже плакала. Адель то есть. Впрочем, и другая, Елена то есть, тоже всплакнула.

Сколько мы потом не бились, больше не могли выудить у Аделаиды никаких других подробностей. Умственное напряжение и так было для нее чрезмерным. Да и пора ей было отправляться дежурить на свой перрон.

Как бы там ни было, удивительный рассказ Аделаиды поставил все точки над i. Все мгновенно связалось и стало выстраиваться в одну стройную логическую цепочку.

В частности, теперь разъяснилась предельно таинственная история с «нехорошими письмами». То есть сами по себе эти письма действительно не содержали в себе ничего фатального или злокачественного. По крайней мере, до такой степени, чтобы кого-то свести с ума, психопрограммировать, довести до самоубийства.

Впоследствии, кстати, были обнаружены неоспоримые свидетельства, что сам Канцеляров эти письма и рассылал. Причем предпринял он эту аферу с письмами именно в целях дальнейшего нагнетания мрачной мистической окраски происходящего, для еще большего запутывания ситуации и прикрытия собственных злодейств. Что ж, надо признать, до известной степени это ему отлично удалось.

Итак, теперь, словно въяве, мы увидели перед собой настоящую физиономию Канцелярова. И с этого дня повели свою контригру.

Мы решили воздействовать на злодея в духе его собственных методов, то есть погрузить его в соответствующую атмосферу мистики и подозрительности, необъяснимого ужаса, лишить уверенности, обезоружить, проучить, вытолкнуть вон из Братства.

Но это была невообразимо сложная и опасная игра.

Дело в том, что Канцеляров успел войти в большую силу. Даже видавших виды членов Братства, вроде полковника Петровича, не говоря уж про легкомысленного Аркашку Цветкова, было бы не так-то легко убедить в его преступлениях и, может быть, еще более злодейских умыслах. Да и само Братство, которое, как уже было сказано, не имело никакой формальной структуры управления и иерархии, оказалось по-своему в довольно уязвимом положении, так как Канцеляров, действуя хитроумно и напористо, как раз сумел выстроить подобие параллельной структуры и легко манипулировал большей частью Братства.