Журнал Поляна - Поляна, 2014 № 01 (7), февраль

— Хм…

— То есть, грубо говоря, ваша работа — общаться с людьми. Английский вы знаете прилично.

— Когда-то знала. Но в Курилках, сами понимаете…

— Английский подтянете. Наймем преподавателя. Хотя — больше вам понадобится русский.

— А Аладдин…

— Тимур Тимурович рассудил так, что вы с Аладдином Ахмадовичем неплохо ладите. Так?

— Так.

— Вот он и будет у вас в непосредственном подчинении. Кстати, нужен еще один человек — бухгалтер. Назовем его гордо финансовым директором. У вас нет подходящего человека на примете?

Я задумалась, потом спросила:

— А что вы… мы, собственно говоря, продаем?

— Многое. В данный момент — антидепрессанты.

— О Господи!

— Идут замечательно. Но это — детали. Подумайте о бухгалтере.

— Есть у меня одна кандидатура… Но она не москвичка.

— Вы имеете в виду Елену Васильевну Баш?

— Вы и это знаете, — упавшим голосом проговорила я.

— Конечно. Предварительно ее кандидатура уже обсуждалась. Все — за. Ведь это ваша лучшая подруга. Так? Звоните ей, пусть приезжает. Снимем ей квартиру рядом с вашей. Никаких проблем. Работайте на здоровье. Вот мы и пришли.

Это был обычный подъезд обычного дома. Скромная вывеска: «Транс-мед». Алла набрала код — 155. Дверь открылась. Европодъезд. Охрана. У охранника — лицо удава с чувством юмора.

— Мы занимаем три этажа. Ваш кабинет на втором. Номер 16. Цифра подходит?

— Вполне.

В офисе почему-то нам никто не встретился. «Все на тим-билдинге», — пояснила Алла на мое немое удивление. У меня начало создаваться впечатление, что Алла читает мои мысли. Уютный кабинет. Телефон, компьютер, стол, кресло, шкаф, диван, кофеварка, сакраментальный фикус. На стене почему-то — портрет Тютчева. Странно.

— Любимый поэт Тимура Тимуровича, — сообщила Алла. Опять же я успела только подумать: «Странно». — Вы не против Федора Ивановича?

Я подумала во второй раз: «Странно». Тютчев был и моим любимым поэтом. «Она сидела на полу…» Сто лет уже не перечитывала…

— «Она сидела на полу и груду писем разбирала…» — тихо проговорила Алла. Я почти с испугом посмотрела на нее.

— Что, попала?.. — спросила Алла, вцепившись мне в лицо своими зелеными глазищами. Зрачки у нее настолько сузились, что почти совсем пропали.

— Попала.

— Давай на «ты», — сказала она внезапно. — У нас в офисе все на ты. Это стиль Тимура.

— Давай.

— Вот и хорошо. Доставай паспорт, книжку трудовую, если есть… Все эти страховые инэнэны…Что там еще?.. Фотографии завтра сделаешь. Посиди тут пять минут, кофе попей. Я сейчас. Вернусь, и пойдем тебя расселять. Кстати, кредитка у тебя с собой?

— С собой.

— Зайди в банк. Он здесь недалеко, я тебе покажу. Тебе там Тимур кое-что начислил… Сними денег на первое время. Ладно?

— Ладно.

— Ну и хорошо. Я сейчас.

Алла ушла. Я села в кресло, посмотрела на Тютчева. Тютчев тоже сидел в кресле. Он смотрел на меня не отрываясь сквозь очки…

Какое-то тихое, трепещущее, как октябрьский лист, счастье подступило к сердцу. То ли предчувствие, то ли благодарность… Нечто среднее между ожиданием счастья и благодарностью. Надо было найти слово. С минуту я вспоминала. Наконец, вспомнила: «Благодать». Я поняла, что все теперь будет иначе. Что все, что было до этого дня, было только прелюдией. Как в фильме «Начало». Я, перегнувшись через стол, заглянула в дверь. Там — никого. Я быстро перекрестилась. Перекрестилась, глядя на Тютчева. Прошептала: «Спасибо, Господи». Глубоко вздохнула, встала и включила кофеварку.

В этот же день, часа в четыре, мы с Аллой сидели на полу, на индийском ковре, в моей квартире на Пречистенке и пили «Мартини». Бьянко, с апельсиновым соком, как полагается. Закусывали свежим манго, которое Алла три дня назад привезла из Камбоджи. Я сразу же влюбилась и в Аллу, и в манго, и в «Мартини», и в свою новую уютную двухкомнатную квартиру на третьем этаже, с окнами на огромный старый тополь, и даже — заочно — в далекую страну Камбоджу. В которой я никогда не была и о которой так вкусно, зачмокивая ломтиками манго, рассказывала Алла.

С Аллой мы сдружились сразу и, судя по всему, навсегда. Такое бывает. Выпив по первой, мы тут же позвонили Ленке. Сначала с Ленкой поговорила я, потом с ней поговорила Алла. Сразу — на «ты» и так, как будто она знает ее с горшка. Я думала: «Вот нас было двое, а теперь нас трое… И как на подбор: я — шатенка, глаза карие, Ленка — сероглазая блондинка, а Алла — рыжая и зеленоглазая».