Алессандро Барикко - CITY

Ноги водителя дрожали, но он все же выбрался из автобуса и, не закрыв дверь, направился к мальчишке-идиоту. Тот стоял неподвижно, с мячом в руке. Наверное, и вправду идиот. Водитель начал выкрикивать что-то, когда увидел, как тот пришел в движение: послал мяч в воздух левой рукой, ударил по нему правой ногой, отправив за решетку, в школьный дворик. Нет, вы только поглядите на этого идиота.

Сплетение черных и белых полос, удар правой ногой, внутренней стороной изогнутой щиколотки, превосходный мягкий рывок, требующий участия всего тела, вплоть до мозга — чистое наслаждение, — в то время как тело совершает оборот вокруг икры левой ноги, с целью сохранить равновесие в штопоре, и правая нога приходит на помощь, не только касаясь земли, но и звучно возвращаясь на нее из полета, поддерживая тело, все еще охваченное вращением, а глаза невольно ищут мяч, преодолевающий сетку и сомнения разом, описав в небе дугу наподобие черно-белой радуги.

— Да, — тихо говорит Гульд. — Это ответ сразу на множество вопросов.

Водитель автобуса приближается к пареньку на расстояние нескольких метров. Ноги его все еще немного дрожат. Он просто охренел.

— Ты что, псих, парень? Ты псих, да?

Паренек поворачивается и смотрит на него.

— Нет. Уже нет.

Говорит он.

— Алло?

— Алло?

— Кто говорит?

— Шатци Шелл.

— Ах, это вы.

— Да, это я, генерал.

— Там у вас все в порядке?

— Не вполне.

— Хорошо.

— Не совсем, я сказала.

— Простите?

— Я позвонила, чтобы сообщить вам о неприятности.

— Да, вы мне действительно звонили. Зачем?

— Чтобы сообщить вам о неприятности.

— О неприятности?

— Да.

— Надеюсь, ничего серьезного.

— Как посмотреть.

— Сейчас не время для крупных неприятностей, а?

— Извините.

— Сейчас совсем не время.

— Я могу говорить дальше?

— Да, конечно.

— Гульд сбежал.

— Послушайте…

— Да?

— Послушайте, Гульд отправился в Коверни.

— Правильно.

— Это не значит сбежать.

— И правда.

— Он всего лишь отправился в Коверни.

— Да, но он туда не добрался.

— Как вы сказали?

— Гульд отправился в Коверни, но он туда не добрался.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— И куда, черт возьми, он сбежал?

— Не знаю. По-моему, он решил убежать.

— Что-что?

— Он ушел из дома, генерал. Гульд ушел из дома.

— С ним может что-нибудь случиться, вы позвонили в университет, в полицию, вы позвонили куда нужно?

— Нет.

— Надо немедленно это сделать, перезвоните мне через пять минут, я займусь этим, нет, лучше я вам перезвоню через пять минут…

— Генерал…

— Сохраняйте спокойствие.

— Генерал, я сохраняю спокойствие, я хочу только, чтобы вы меня выслушали.

— Я вас слушаю.

— Не делайте ничего, пожалуйста.

— Что, черт возьми, вы сказали?

— Выслушайте меня. Не делайте ничего, ничего никому не говорите и приезжайте сюда, пожалуйста.

— Мне приехать сюда?

— Да, я хочу, чтобы вы были здесь.

— Перестаньте нести чушь, надо отыскать Гульда, мне незачем сюда приезжать, будьте добры, прекратите все это…

— Генерал…

— Да?

— Доверьтесь мне. Возьмите один из своих самолетов или что-нибудь еще и приезжайте сюда.

— …

— …

— …

— Поверьте, это единственная полезная вещь, которую вы можете сделать. Приезжайте сюда.

— …

— Тогда я вас жду.

— …

— Генерал…

— Да?

— Спасибо.

Зажигается сигарета — звук на полную мощность, возбуждающий запах табака, сильный, будто закурили свернутый в трубочку километровый табачный лист, — щеки надуваются и выпускают дым, щеки, словно влажные устрицы на красном лице, повернутом в сторону соседки с краю, блондинки, она смеется резко и хрипло, наполняя самцов в радиусе десяти метров желанием потрахаться, теряется среди мужчин и женщин, усевшихся стройными рядами, тела касаются друг друга, умы летают где-то под потолком, между рядами и снова между рядами, от самого верха до самого низа, пронзая воздух, расколотый потоками рока из двух больших динамиков под потолком и утыканный голосами стоящих и выкрикивающих имена бойцов в разных концах зала, крики путешествуют в пятнах света со скоростью молнии ВСПЫШКА среди запаха табака, дорогих духов, лосьонов после бритья, подмышек, кожаных курток и попкорна, прочерчивая свой путь среди всеобщего рева, лоно миллионов возбужденных пьяных непристойных идиотских слов или слов любви, что ползут червяками внутри перегноя из тел и умов, вспаханного шеренгами голов поля, спускаясь концентрически и неотвратимо к ослепительному колодцу центру притяжения всего этого взглядов дрожи биения пульса центру притяжения всего этого там на голубом ковре где красная надпись ревет ПОНТИАК ОТЕЛЬ и будет реветь весь этот огненный вечер пусть Господь благословит его наконец он настал, придя издалека и пролетев вплоть до