Евгений Пузыревский - Седьмое лето

В Егре же жили люди тёмные, по части этой современности, и колодец, безбоязненно, использовали по прямому его назначению – брали воду. Да и телефоны в деревне отсутствовали, так что если этой малолетней даме вдруг приспичит с кем-то из них связаться, то только почтой. Хотя и письма не всегда доходят.

Колодец был настоящим, русским.

Если его показать городскому ребёнку, то он наверняка бы предположил, что это маленький домик, который провалился под землю, оставив наверху только треугольную крышу.

Правда без трубы и с дверью.

Да и гнутая железная палка сбоку торчит.

Один раз, по неопытности, Марина задумалась (а, как известно – думать вредно), да не удержала рукоятку, так та, ей тут же, крутясь, и заехала со всей дури по подбородку. Шрама не было, но язык прикусила больно. Так что теперь, к походу за водой, а если точнее, то к процессу извлечения её из недр земных, мама Павлика относилась со страхом и осторожностью.

Но любой страх, со временем, притупляется.

Если же открыть дверь, в крыше провалившегося дома, то, вместо чердака, появится глубокая яма, (если по научному – то шахта), со стенами из брёвен. Над ней деревянный барабан с цепью и привязанным к ней ведром.

Вроде простое, на вид, сооружение, но с довольно таки богатой историей!

В год тысяча восемьсот двенадцатый, жители Егры и не подозревали о существовании уроженца Корсики, который уже поделил карту мира на «Моё» и «Пока не моё». Они продолжали жить как их предки – по уму, по сердцу, да как бог пошлёт.

А тот в «посылках» первый мастер.

И появился из леса низкорослый мужичок, одетый в грубое рубище конопляной ткани, с босыми разбитыми ногами, длинными спутанными волосами, да со следами проказы на лице и кистях. Может он бы и прошмыгнул через деревню незамеченным, но попал в аккурат на День Снопа Велеса, когда все мужики за покос принялись.

«Гарип!» – громко крикнул пасынок Баримира (на тот момент выборного деревни) и побежал к старшим, для сохранности.

В другое время, затравленный и испуганный гость обошёл бы скопище человечье, да так, чтоб запаху не порастерять. Сейчас же, жуткий голод заставил его выйти из спасительного лесного укрытия.

Хотя все-таки странно – не зима же, там и ягода плодоносит, и зверь не поразбежался.

Но, теперь не Святки чтоб гадать.

Ещё издалека углядели мужики все язвы с нарывами на коже пришельца и быстро смекнули, что в деревню пускать нельзя – там и живность и дитяти. А ведь те и те, известно как шустро мрут от любой заразы.

И началась псовая травля. Да так, что отец того, кто победил захоронённого в Доме инвалидов, непременно бы остался доволен. Разница лишь в том, что вместо русских борзых, неслись двуногие, крича и размахивая косами над головой.

По всем правилам и канонам, зверь должен шкуру свою спасать, да бежать от охотников, но прокаженный решил иначе. С жутким визгом и ошалелыми глазами, преследуемый превратился в нападающего – он бросился на того, кто ближе, повалил ошарашенного мужика на землю, вскочил и, воспользовавшись замешательством, беспрепятственно драпанул к домам.

Ни камни, пущенные в след, ни брань, направленная за ними, были уже не в состоянии догнать беглеца.

Добравшись до цели, выходец из леса увидел колодец и вдруг резко остановился. Замолчал. Медленно подошел. Открыл крышку. Снял с себя рубище и, пробубнив что-то нечленораздельное, прыгнул вниз.

Зачем?

Для чего?

Почему?

С этой ли целью он выходил из леса, или же сиё было сиюминутным порывом – так никто и не разобрался.

Мужики, подоспевшие вслед за гостем, застали уже мёртвое тело, мерно качающееся на поверхности воды, лицом вниз.

Быстро он умел не только бегать.

Достали, сожгли, захоронили.

И начался падёж скота.

Хотя конечно это слишком громко сказано. Померли то всего две лошади, одна корова, да пёс по кличке Пень и то, последний скорее от старости, чем от необъяснимых причин. Если разобраться, такое количество смертей можно охарактеризовать как – «Невелика потеря», ведь в тот же год на Бородинском поле, была захоронена тридцать девять тысяч двести одна лошадь (коров в статистике не наблюдается). Но для жителей маленькой Егры, это слабое утешение. На пятнадцать дворов, такой процент смертности, уже достаточный повод для паники.

Сложив воедино все недавние события, приметы и суеверия, мужики, на едином собрании в доме Баримира, пришли к выводу, что «колодезь потребити».

Сказано – сделано. Разве долго, когда толпою и с целью трудишься. Даже, почти следов не осталось.