Петер Розай - 15 000 душ

Клокман отшатнулся и поднял глаза. Перед ним, расправив плечи, стояла Рагуза: настоящая статуя! Сейчас у нее за спиной на экране какой-то бородач сунул в окошечко кассы свой месячный заработок. Над куполами шатров кружили совы, озаренные снизу светом.

— Да быть такого не может!!! — У Клокмана вырвался такой протяжный крик, что слов было почти не разобрать. У него зарябило в глазах от мельтешения зеленых, голубых, желтых и фиолетовых пятен. Все сверкало и переливалось: ляжки, груди, бедра, ягодицы, — сплошная зыбь! Словно радужные лужи бензина на мокром асфальте! Синяки от побоев. Затушенные сигареты. Взрывающиеся звезды: зрелище прямо-таки пугающее.

Но не только пугающее. — Великолепное и необычное: груди сверкали, как два магических шара. Они сочились зеленоватым светом. Теплый шелковистый блеск разливался по плечам. Отсветы драгоценных камней мерцали на бедрах.

Лунный холод! Ледяное пламя! Радужное зарево!

— Просто глазам своим не верю! — Клокман был ошарашен. Говорил он еще довольно нечленораздельно. Его костюм давно пропотел и пропах лосьоном.

— А кто, по-твоему, держит в тонусе весь коллектив? — спросила Рагуза. Она стояла на кровати, опираясь ногой о край спинки. — Всех этих музыкантов, конюхов, дворников, танцоров?

— Их всех?

— Весь тюремный блок! Ясно!

— Тюремный блок?

— Ну, всю эту живность под трибунами.

Эти лабиринты под трибунами! — У Клокмана потемнело в глазах: облака кокса! Из ушей лезли белые мыши. Проседающие своды! Розовые мордочки. Посетители прорвались через ограждения. Они уже охрипли от крика. С шумом упала одна из светящихся гирлянд, опутывающих шатер.

Рагуза повалилась на кровать. Серьги у нее в ушах позвякивали. На запястьях у нее были браслеты. Груди сверкали, как рождественская елка. Как кошачьи глаза во тьме.

— Ну, иди же!

Владелица? — В этот миг Клокман обессилел. Он напоминал себе крышку чемодана в отеле. Его повело, и он шатнулся к Рагузе.

— Нам ведь не цирковой шатер растягивать, — утешала она его. — Раз — и готово. Всего делов-то!

Она схватила его за галстук так, что он чуть не задохнулся. Она привлекла его к себе. Его рубашка затрещала по швам. Отрывающиеся пуговицы на штанах. Она обвила его руками. — Будь грубым, малыш! Возьми меня! — Хоры ангелов. Ее причудливая тень витала вокруг него. — Вот так — сейчас тебя распнем. Горячие яства! Хмельное головокружение! Американские горки над безднами, полными жемчуга. Раковины! Он зарывался в заросли кораллов. В груду лимонов! Он бросался ей на грудь, как на приступ крепости: может, это и к лучшему, кто знает. Вместо лица у него появилась звериная морда. Ему чудилось, что он превратился в мандолину. На какое-то мгновение ему показалось, что из носа у него выползают лучезарные гусеницы: он увидел бабочек! Бархатистые крылья! Они порхали над преисподней: среди молний! В смерче! — Воздушная воронка засасывала! — Дай мне умереть!

Вокруг Рагузы воссиял ореол света: утренняя заря? Воскрешение?

Алые облака.

Крылья бабочек вспыхнули. Они тлели. Заколосились цветы из горячей смолы. Обломки лавы на земле! Солнечные блики! Жидкое золото! Огненная пыль! — Она отшвырнула его. Он полетел. Он сорвался. — Низринулся! Он пробивался вперед! В глубину! Сквозь ил. Сквозь толщу ледяной воды. Она вздыбилась. Все капало, сочилось. Рагуза щелкнула цирковым хлыстом.

— Вот твой ужин! Простокваша! Гашеная известь!

— Премного благодарен. — Что тут еще было делать.

Она поставила ему ногу на затылок. Попрала пятой! Впилась ногтями! Сжала кулаки! С лица у нее осыпалась пудра: она хохотала!

Тремоло!!!

Глиссандо!!! — Зажигательно!!!

— Да здравствует фантазия! — Она запрокинула голову. Ее волосы развевались, реяли, как знамя на ветру. — Да здравствует свобода! — Сейчас!!!

Он хрюкнул. Она поцеловала его в зад. Апельсиновый джем! — Это никогда не кончится! Никогда не прекратится! — Из него брызнуло до самого потолка: фонтан благодати! Фейерверк. Одиночество.

Крыша рухнула. Послышался грохот.

Рагуза лежала на боку. Клокман видел лишь ее грудь и огромную заднюю лапу. На экране все еще демонстрировался фильм.

Публика теснилась у входа. — Видно, шатер уже был набит битком. Стеклянный шпиль над куполом цирка!

Клокман украдкой вытащил часы из кармана разодранных штанов. Стрелки остановились уже несколько часов назад. Барабаны и литавры грохотали все громче. Стаккато! Тутти!

— Месье, сейчас будет мой выход, — мечтательно сказала Рагуза. — Еще разок? Но я не могу забывать о работе.