Йоханнес Зиммель - Любовь — последний мост

«Клод Фалькон, — подумал он, — folle de Genève [28] Сумасшедшая из Женевы (фр.). . Я на коленях должен был бы возблагодарить Бога за то, что она сразу повела себя именно так, да, на коленях, если бы я верил в Бога».

В комнате зазвонил телефон.

Он налил себе виски в стакан, не обращая внимания на звонок.

Аппарат перестал трезвонить.

«Вот и славно», — подумал он и выпил.

Телефон опять зазвонил. Но он оставался на балконе, пока звонки не прекратились.

Время от времени отпивал несколько глотков из стакана.

Опять телефонные звонки!

«А, все равно!..» — подумал он, снимая трубку.

И сразу услышал ее прерывистый голос:

— Не кладите трубку! Я хотела извиниться перед вами…

— Это мы уже проходили. — Он выпил.

— Нет, нет, нет! Не то!.. — Она даже не пыталась скрыть, до чего взволнована. — Такого я себе никогда не позволяла… Клянусь вам… мне так стыдно… мне ужасно стыдно…

— Забудем об этом! — сказал он и подумал: «Это мы тоже уже проходили».

Ему захотелось выпить, но он заметил, что стакан пуст. Он подошел к столику на балконе и налил в стакан виски, бросил кубики льда и подлил воды. Все это он проделал одной рукой, потому что в другой у него была трубка телефона.

— Да, да, я, наверное, спятила. Но не окончательно, уверяю вас. Это у меня пройдет…

— Будем надеяться. — Он опять выпил.

— Вы мне верите?

— Конечно, — сказал он. — Каждому вашему слову.

— Благодарю вас! Значит, завтра в десять утра я за вами заезжаю?

— Нет.

— Нет? — Ее голос задрожал, потом он услышал, что она плачет. — Но ведь мы договорились.

— Этот договор потерял силу.

— Мы с вами… пожалуйста! В десять!

«Хватит, я сыт по горло, — подумал он. — Да и стакан опять пуст».

— Клод? — сказал он.

— Да, Филипп?

— Я не желаю вас больше видеть. Идите к черту!

Стул из светлого дерева был не меньше двенадцати метров высотой. Ножки у него по крайней мере метров в шесть. Но их всего три. Четвертую оторвало, остался один обрубок… Стул стоял посреди пустого поля, рядом с Площадью Наций, в самом центре комплекса ООН, высоко над городом.

Филипп Сорель смотрел на этот стул, как Гулливер, попавший на остров великанов. Клод Фалькон стояла рядом. Свою белую «лагуну» она оставила в самом конце авеню де ла Пэ прямо под знаком «парковка запрещена».

Вот, значит, он какой, «Безногий стул». Сорель был не в силах оторвать от него взгляд. На черной каменной доске на трех языках говорилось о «многочисленных ежедневных человеческих жертвах, вызванных противопехотными минами» и требовании «запрета противопехотных мин большинством государств».

Самолет, взлетевший с аэродрома Куантрен, пролетел совсем низко над «Безногим стулом» и над головами людей, стоявших посреди пустого поля.

Сорель по-прежнему смотрел на трехногий стул.

— Собственно говоря, я собиралась вам показать, где вход во Дворец Наций, — сказала Клод Фалькон. — О «Безногом стуле» я и не подумала.

— Я должен был его увидеть, — сказал он.

Пройдя по голому полю, они вернулись к машине. Здесь, наверху, воздух был прозрачным и холодным, веял легкий ветерок. Клод оделась в белый льняной брючный костюм и синюю рубашку, наглухо застегнутую под горлом. На ногах — мокасины из мягкой белой кожи. На лице почти нет макияжа.

В десять утра она подъехала на своем стареньком «рено» к отелю «Бо Риваж». Он уже поджидал ее и, не говоря ни слова, сел рядом с ней на переднее сиденье. Оба молчали, пока она, притормозив на площадке для парковки перед главным входом в отель, не повернулась к нему:

— Под конец нашего вчерашнего телефонного разговора мы назвали друг друга по имени: я вас Филиппом, вы меня — Клод, я вас — с мольбой, вы меня — со зла. Вы, теперь это для меня совершенно ясно, исполнены чувства вины и отчаяния, а я, как вы тоже себе успели уяснить, совершенно не в себе, слегка свихнулась и, как и вы, близка к отчаянию. Я правильно говорю, месье Сорель?

— Точнее не скажешь, мадам Фалькон.

— Хорошо, тогда я сделаю вам одно предложение. Вернее, целых два!

— А именно? — Теперь и он посмотрел на нее.

— Во-первых, давайте с этого момента называть друг друга так, как назвали сегодня ночью: Филипп и Клод. Согласны?

— Согласен, — сказал он.

— Второе предложение: «Человек, рожденный женщиной, живет недолгое время и живет в тревоге, он расцветает, как цветок, а потом опадает, он бежит, как тень, не в силах остановиться»… — примерно так сказано в Книге Иова, я на память цитирую из Библии. В любой момент для каждого из нас все может быть кончено…