Йоханнес Зиммель - Любовь — последний мост

Однако даже перспектива бесславной кончины не смогла победить в нем чувства голода, потому что после завтрака он ничего не ел. Филипп принял душ, переоделся и спустился на лифте в ресторан, где метрдотель, встретив, как доброго старого знакомого, отвел его за столик у застекленной стены. Он быстро составил для него легкий обед из фирменных блюд ресторана, позднего бургундского и французского сыра на десерт. За деревянной стойкой бара Филипп выпил рюмку арманьяка, а потом прошелся по отелю мимо обеденных залов и отдельных кабинетов, мимо конференц-зала, дамской гостиной и зимнего сада. Ему встретилось много служащих отеля, которых он знал и помнил, он останавливался, перебрасывался с ними несколькими фразами, но когда вернулся в свой номер, понял, что ничто не помогло: ни прекрасный обед, ни красота «Наследного принца», ни болтовня с официантами, портье и девушками-телефонистками. Он чувствовал себя еще хуже, чем по приезде сюда, и единственное, о чем он сейчас был в состоянии думать, была встреча со старухой-нищенкой в Женеве. Он просидел почти целый час в кресле, не меняя позы, когда зазвонил телефон. Он вскочил, взглянул на часы, было ровно десять тридцать, схватил трубку и прижал ее к уху. Его голос прозвучал хрипло, когда он проговорил в трубку:

— Клод?

— Весьма сожалею, но вынуждена тебя разочаровать, — сказала его жена недовольным как всегда голосом. — Это я, Ирена.

Он снова опустился в кресло.

— Добрый… добрый вечер, Ирена.

— Мне действительно неловко перед тобой, Филипп. Но будем надеяться, твоя дама в крайнем случае перезвонит через несколько минут. При всем своеобразии наших отношений я все-таки не могу удержаться, чтобы не поделиться с тобой…

— Откуда у тебя этот номер телефона?

— Очень трогательно видеть, как ты рад, что тебе позвонила жена. Номер телефона? Сначала я позвонила в «Бо Риваж». Ты там на всякий случай оставил этот номер… Вот мне его и дали.

— Ах вот как… Меня послали сюда, чтобы я…

— Мне это знать не обязательно.

— Нет, подожди. Мы построили в Эттлингене большой вычислительный центр, и…

— Прошу тебя, Филипп! Меня это не интересует. Мы всегда жили в разных мирах, однако я все же думаю, что непременно должна сказать тебе — несмотря ни на что! — сказать о том, что произошло в твое отсутствие. Когда я говорю «несмотря ни на что», я подразумеваю наш последний «сердечный» разговор…

— Так что все же произошло? — спросил он, ощутив внезапную головную боль.

— Ты не забыл мой рассказ о «лихом штурме» Констанции?..

— Конечно.

— Конечно, забыл! Констанция Баумгартнер. Богачка, которую ты терпеть не мог. Она еще приехала ко мне и сказала, что задумала покушение на мою жизнь…

Десять часов тридцать семь минут.

— …Она позвонила еще раз и еще… и после восьмого, девятого или десятого звонка во мне ожили воспоминания о волшебстве минувших лет, о той огромной радости, которую я испытывала в дни триумфов. Я была вся во власти этого чувства. И я отпустила тормоза… а Констанция, нет, ты только представь себе, Констанция за моей спиной связалась с директором Старой оперы. И вот ко мне приезжает сам директор оперного театра с женой… и советник бургомистра по культуре. Раз приехали, другой, третий… Уговаривали меня, какие только доводы ни приводили… Они готовы предоставить для моего концерта сцену оперного театра. Среди почетных гостей будут самые известные в городе люди. И все это ради меня… Я вот о чем говорю: во всем Франкфурте нет лучше сцены и зала с лучшей акустикой, чем в Старой опере… А как все это подходит для возвращения на сцену после столь долгого отсутствия — уж я-то знаю. Тебе, может быть, это неизвестно, потому что тебя это никогда не интересовало, потому что тебя вообще не интересовало хоть что-нибудь, имеющее отношение ко мне…

— Но это же не так, Ирена!

Десять часов сорок одна минута.

— Нет, именно так! У меня месяц времени… до шестнадцатого августа, это будет суббота. Да, концерт назначен на субботний вечер… времени осталось всего четыре недели… К моим услугам каждый вечер репетиционный зал в Старой опере, к тому же они пригласили из Мюнхена профессора Хальберштамма… он будет консультировать меня… Позволю себе напомнить, что у него я училась в консерватории… Я тебе это имя не раз называла, но ты его, конечно, тоже запамятовал. Короче, раз он согласился помочь мне… я решила рискнуть! Три сонаты Скарлатти в начале и три в конце выступления, а помимо них — пьесы Гайдна, Шуберта и Шопена. Репертуар я в основном подобрала…