Хуан Хосе Мильяс - В алфавитном порядке

– Это совсем другое, – услышал он в ответ и понял, что она винится просто так, к слову, потому что не похожа на человека, который сам не знает, чего хочет.

К концу обеда удалось ненароком вызнать, как ее зовут. Нет, не Лаурой, а Терезой – имя это было лишено значения и, следовательно, вкуса, а может быть, вкус был, но такой новый, что Хулио в этот миг еще не решался распробовать его и оценить. Прежде чем вернуться в редакцию, он заглянул к отцу попрощаться.

– Я обедал с Лаурой. Она тебе кланяется. Подняться не смогла, потому что торопилась.

Отец поглядел на него вопросительно.

– Лаура, моя жена, ты разве не помнишь ее?

– Ах, да. А мальчик?

– Мальчик в школе.

– У меня к тебе просьба. Пожалуйста, зайди к нам домой и поищи в ящике с инструментами левую оглоблю от очков, кажется, я туда засунул ее, когда она отломалась. Может быть, сумеем приладить на место.

Хулио пообещал, наперед зная, что поручение не выполнит: ему страшно было бывать в опустевшем отцовском доме, который был когда-то и его собственным. Отец уже не в первый раз обращался к нему с этой просьбой, но обычно тут же забывал о ней.

Вскоре после того, как он пришел в редакцию, директор вызвал его к себе в кабинет и сообщил, что решил перевести его в отдел «Телевидение».

– В «Обществе» дела у тебя не пошли. Ты как-то не вписался. Мы вообще решили все немного перетряхнуть, растормошить это сонное царство.

Хулио переводили с места на место уже не впервые, но на сей раз он подумал, что следует оказать сопротивление.

– Дело в том, что у меня нет телевизора.

Директор, всем видом своим являя крайнюю степень изнеможения, взглянул на часы:

– Ну, вот что… Мне еще надо проглядеть половину полосы.

Отдела, куда переводили Хулио, практически не существовало, потому что газета ограничивалась только тем, что печатала программы передач, присылаемые телеканалами, да изредка – комментарий или анонс. Даже помещался отдел не в редакции, а в каком-то грязном закутке на первом этаже, рядом с комнатенкой, где стояли ксерокс и факс. Но делать нечего – Хулио отправился к пышногривой короткоюбочной девице, которой вверили полную власть над этим подразделением. От середины лба до подбородка ее лицо пересекал шрам, и оттого казалось, будто оно составлено из двух разных половинок. Левая казалась угрюмой и свирепой, правая – простодушной и немного меланхоличной. Хулио предпочитал заходить к начальнице именно с этого боку, хотя она старалась поворачиваться в разговоре как раз другим.

– Не понимаю, зачем меня сюда прислали. У меня и телевизора-то нет.

– Стараются полнее раскрыть творческие возможности сотрудников, – с насмешкой отвечала она. – В Международную редакцию перевели тех, кто не знает английского.

– Я знаю, но плохо, – сказал на это Хулио с надеждой, теплившейся до тех пор, пока начальница не взглянула на него прямо, обоими глазами – наивным и коварным, – причем оба согласно сочли его слабоумным.

– Телевизором ты не владеешь, английским, как выясняется, тоже. Интересно, на каком ты свете живешь?

И поскольку сбитый с толку Хулио не отвечал, продолжала:

– Да ты, я вижу, интеллектуал. А есть еще что-нибудь из твоего блестящего CV, что неплохо было бы мне знать перед тем, как начнем работать?

– Нету, – сказал Хулио слегка пристыженно и занял должность.

Попозже, когда двуликая начальница удалилась на летучку, он позвонил матери, но трубку снял ее муж, с которым пришлось обменяться несколькими любезными фразами.

– Мамы нет дома, – сказал наконец муж, но Хулио прекраснейшим образом, не нуждаясь даже в том, чтобы закрыть глаза, мог видеть, как она сидит на диване, полирует ногти и машет рукой, показывая, что не подойдет.

Повесив трубку, он, не шевеля губами, но мысленно отчеканивая каждое слово, произнес про себя: Мы проводим социологическое исследование среди жителей этого квартала, и вы бы очень помогли мне, если бы любезно согласились ответить на несколько вопросов.

Фраза не утратила влаги ни на йоту. Осталась свежа, как если бы только что слетела с уст девушки. Хулио повторил ее еще раза два, словно заклинание, пытаясь отличить вкус собственной слюны от слюны сотрудницы социологической службы, а потом подумал, что зря назвал свою жену галерейщицей. Нормальные люди не владеют картинными галереями – они проводят опросы, делают анализы крови или составляют расписание занятий в коммерческих училищах. Новая начальница совершенно права: в каком мире он живет?!