Кун-Суук Шин - Я буду рядом

– Ты пообещаешь мне?

– Что?

– Пообещай, что никогда больше не станешь закрывать окна черной бумагой.

– Почему?

– Мне всегда нравилось жить с тобой. Кроме того времени, когда ты черным закрыла окно и не хотела выходить из своей комнаты.

– Какая я тогда была?

– Ты была совершенно чужая. Человеком, который отчаянно с чем-то сражается. Казалось, если ты проиграешь поединок, то никогда не выйдешь из комнаты.

– Я лишь хотела поехать к маме, а она отказывалась видеться со мной, когда болезнь стала прогрессировать. Я лишь хотела быть рядом с ней.

– Я беспокоюсь, ты опять закроешь черным окна.

– А?

– Обещай, что не сделаешь этого. Тогда я не буду просить тебя вернуться домой вместе со мной.

– Обещаю, сестренка.

И едва я произнесла слово «сестренка», на меня навалилась сонливость.

– Ты обещала!

Я кивнула. А затем осторожно положила ладонь на ее живот. Ее еще не рожденный ребенок бойко шевелился внутри, и моя рука поднималась вверх вместе с ее животом, а потом внезапно опускалась вниз. Вдруг появились мысли: «Я должна навестить профессора Юна. Мне надо выпроводить сестру. Я должна пойти в университет. Я должна отнести куртку Мен Сё». Множество мыслей переполняло мою голову в тот момент, но меня накрыла сонливость и не давала открыть глаза.

Когда Миру узнала, что дом, где мы вместе жили, выставлен на продажу и его фотография висит во всех агентствах недвижимости в округе, у нее сильно испортились отношения с родителями. Они ругались день и ночь. С каждым днем Миру становилось все хуже, и Юн с горечью призналась: если бы только знала, что такое произойдет, то никогда бы не согласилась жить вместе с ней. Юн приняла приглашение Миру вместе переехать в тот дом, а Миру пообещала мне: если мы станем жить втроем, то она перестанет искать пропавшего друга своей сестры Мире. Случайное совпадение событий ошеломило нас. Дом так долго пустовал после смерти Мире, а продали его всего через несколько дней после того, как Юн решила туда переехать. Юн согласилась на переезд и попросила Миру больше не носить цветастую юбку сестры. Когда Юн упомянула юбку, я тут же напрягся. Через некоторое время после несчастного случая с Мире их родители собрали все вещи погибшей дочери и сожгли их во дворе. Но Миру упрямо цеплялась за цветастую юбку и не хотела ее отдавать. Она стала носить эту юбку ежедневно в любое время года. Но от слов Чон Юн она вдруг просияла. Миру сказала: «Ты этого хочешь от меня? Как только мы переедем в тот дом, я сниму эту юбку. И больше никогда не стану ее носить». Для меня всегда было тайной, каким образом женщины могут так сильно сближаться между собой. Миру умоляла отца не продавать дом, но он упрямо стоял на своем и пообещал купить ей другой дом. Но она продолжала твердить, что ей нужен именно этот дом. Ни отец, ни дочь не желали уступить друг другу. Я понимал отца Миру. Боль и страдания от ухода Мире наполняли тот дом, он служил напоминанием о потере любимой дочери. Кто может забыть о таком? Отец Миру позвонил мне и попросил, чтобы я попытался успокоить ее. Но она не унималась. Миру кидалась на отца и кричала на него. И даже после того, как он отвесил ей пощечину, она не покорилась и не склонила голову. Я никогда не видел ее в такой ярости. После продажи дома Миру полностью прекратила общаться с родителями. Она опять принялась искать друга сестры и потому перестала встречаться даже со мной.

Перед собором на Мендон я встретился с двоюродной сестрой Юн. Она позвонила мне в дом дяди. По ее голосу в телефонной трубке я и представить себе не мог, что у нее такой большой срок беременности. Ее голос звучал так молодо, когда она спросила: «Это Мен Сё?» Она хотела встретиться со мной, но просила не говорить об этом Юн. К чему бы это? Иногда Юн рассказывала мне о своей двоюродной сестре, о жизни в ее доме, когда впервые приехала в город. «Пожалуйста, не говори Юн» – эти слова запали мне в сердце. Я быстро спросил: «Что-то случилось с Юн? Я не видел ее почти десять дней». Ее двоюродная сестра ответила: «Давай встретимся около собора на Мендон? Как ты думаешь, откуда я знаю, что ты там проводишь почти каждый день? Я выезжаю прямо сейчас».

Сейчас? В такое время? Я взглянул на часы, было восемь утра. Но ее голос звучал так, что я просто не мог возразить. Она говорила вежливо, но по ее тону стало ясно: я непременно должен оказаться там, и указала конкретное место встречи – внутри собора, она будет сидеть в десятом ряду от входа. Впервые в жизни я так легко согласился встретиться с незнакомым человеком. Прежде чем отправиться на встречу с ней, я попытался дозвониться Юн. В трубке бесконечно раздавались длинные гудки – она не отвечала. Я повесил трубку и помчался на Мендон.