Кун-Суук Шин - Я буду рядом

Сегодня, когда я сидел на деревянном настиле на крыше дома, где живет Юн, она вдруг протянула мне записную книжку Миру и воскликнула:

– Только взгляни на это!

С тех пор как мы вместе по очереди записывали по предложению, прошло довольно продолжительное время, и теперь собирались начать все сначала. Миру отправилась помыть руки, прежде чем мы примемся за дело.

В записной книжке Миру оказался список людей, пропавших при странных обстоятельствах, и детали этих исчезновений. Интересно, смогла бы она выяснить, что произошло с другом ее сестры Мире, а затем написать об этом на страницах своей записной книжки? Чем сильнее они с сестрой погружались в поиски, тем больше узнавали историй пропавших людей и ужасные подробности их обнаружения. Но о друге Мире ничего не было известно. Пока Юн рылась в записной книжке, я откинул назад ее черные волосы и пристально вглядывался в лицо. Ее темные глаза вопросительно смотрели на меня.

– Ты не можешь пойти с Миру просто так, за компанию. – Я говорил громко, как человек, потерявший самообладание, но она лишь спокойно смотрела на меня. – Обещай мне. Пообещай, что не пойдешь вместе с Миру искать этого человека.

Юн не могла понять, о чем я говорю. Она поинтересовалась, в чем дело, и снова уткнулась в записную книжку Миру.

– Юн, не позволяй Миру уйти.

И словно все еще не понимая меня, она снова перевела взгляд с меня на записную книжку, а затем вдруг поцеловала меня в губы.

Коричневая Книга – 5

В субботу, когда я собиралась на встречу с Миру, он позвонил.

– Чем ты занимаешься?

– Собираюсь увидеться с Миру.

– С Миру?

Я могла бы просто все ему рассказать, но почему-то колебалась. Раньше он всегда и везде ходил вместе с нами.

– А где?

– Мы пойдем в баню.

– В баню на Тунсан?

– Откуда ты знаешь?

Вместо ответа в трубке раздался глубокий вздох. Я слушала его дыхание и вдруг почувствовала себя виноватой, словно только что отвергла его. Но я никак не могла пригласить его в баню вместе с нами. Он произнес:

– Чон Юн! – а затем снова умолк.

Я смотрела на корзинку с банными принадлежностями и тоже молчала.

– Это хорошо, – наконец сказал он.

Я не совсем понимала, что он имел в виду, и продолжала слушать.

– Как хорошо, что у Миру есть ты.

И он без прощания повесил трубку. Его последние слова прозвучали так монотонно, что я вдруг испытала странное сожаление. Мне вдруг показалось: с тех наших прогулок втроем по городу, когда мы наблюдали за Миру, помогали ей выпрямлять попавшиеся ей на улицах погнутые вывески или выстраивать аккуратные ряды беспорядочно расставленных цветочных горшков, прошло значительное время. Много воды утекло с тех пор, как, выпив кофе, мы вместе отправлялись на «Выставку 12 молодых писателей», или по очереди заносили свои заметки в записную книжку Миру, или шли на лекцию профессора Юна. И даже после того, как Мен Сё повесил трубку, я по-прежнему стояла на месте с телефонной трубкой в руке. Этот телефонный аппарат мне привез отец, приехав навестить меня и двоюродную сестру. Он подал заявление на подключение телефонного номера, нашел в моей комнате место для аппарата и вернулся домой. И все время, пока он был в городе, отец сокрушался, что я живу на такой крутой горе. Он звонил мне рано утром и иногда поздно вечером. Мне нравилось угадывать, что звонит именно он. Всякий раз, слыша телефонный звонок, я думала: «Папа звонит». И никогда не ошибалась. Третьим человеком, позвонившим мне после отца и двоюродной сестры, стал Мен Сё. Я записала номер своего телефона на его ладони и на ладони Миру. Миру позвонила мне лишь однажды и со словами: «Итак, это твой номер» повесила трубку.

Я вышла из комнаты с корзинкой, где лежали полотенце, расческа, шампунь и прочие банные принадлежности, и заметила, как почтальон опустил письмо в мой почтовый ящик и собирается уходить. Я никогда не получала писем по этому адресу и решила пока не вытаскивать его, но почерк на конверте, торчавшем из ящика, показался мне знакомым. Я наклонилась, взяла конверт и поняла – это почерк Дэна. Письмо от Дэна? Я распечатала письмо тут же.

«9 октября

Юн!

Я собираюсь в город, позвоню тебе за несколько дней до того, как сяду в поезд. Адрес и телефон я узнал у твоего отца.

Дэн».

Написанное неразборчивым почерком краткое письмо Дэна больше напоминало телеграмму. Он не поинтересовался, как я живу, и не написал ничего о своих делах. Я уехала в город, ни слова не сказав Дэну. И даже сняв комнату и получив новый телефонный номер, я не сообщила ему об этом. Вероятно, это обидело его, но он ни словом не обмолвился о своих чувствах. Я положила письмо Дэна в карман, где лежало мамино кольцо, и вышла в переулок. Повесив голову, я молча шла на встречу с Миру и несколько раз прикоснулась к конверту в кармане. Внезапно мне в голову пришла мысль, как давно я и Дэн не разговаривали. Я каждый день виделась с Мен Сё и Миру, а Дэну даже не сообщила свой новый адрес и телефон. Но дело заключалось не в том, что я просто не могла этого сделать. При мысли о нем я вспоминала, как он сказал: «Ты не любишь меня».