Пёс Пузик - Моя собачья жизнь

С Эшли мы тренировались целую вечность, а теперь я чувствовал, что еще чуть-чуть, и я превращу нас в посмешище. Мы много раз повторяли свой номер, но сейчас я никак не мог припомнить, с чего мне начинать. И все, что должно было последовать за началом, совершенно перепуталось в моей голове.

Через несколько минут жюри заняло свои места, на сцене уже должны были загореться огни, и Эшли готовилась двинуться по ней – что если рядом с ней окажется самая обычная, НЕ танцующая собака? Я представил себе реакцию публики: смех, улюлюканье, гул, свист. Может быть, нас бы даже забросали гнилыми помидорами, если кому-то удалось бы пронести их мимо охраны телестудии. Я закрыл глаза, и мне захотелось оказаться дома, с семьей перед телевизором, по которому бы показывали это шоу. Зачем мы здесь, чья это была дурацкая затея? Я задумался и вспомнил: она была моя.

Еще через мгновение за нашими спинами возник один из ассистентов режиссера, чтобы закрепить на одежде Эшли маленький микрофон. Для этого ей пришлось отвернуться от сцены, и вдруг прямо перед собой я увидел запасной выход. Часть моего существа возликовала и захотела тут же вырваться из рук Эшли, чтобы выбежать вон. Но тут же я понял, что никогда не брошу ее. Я буду рядом с ней, даже если мне предстоит сейчас опозориться по полной.

«Леди и джентльмены!» – прогремел в динамиках голос, и шум в зале стих.

«Запись возобновится через несколько минут, поэтому давайте вновь поприветствуем наших судей…»

Каждое из трех имен было встречено взрывом аплодисментов и одобрительными криками, но в этот момент мое внимание было сосредоточено на другом – на картонной коробке за дверью. Она была совершенно невзрачная, с какими-то мотками проводов внутри, но точь-в-точь как та, в которой давным-давно лежал я, и будущее мое было таким неясным, что нельзя было и представить себе, что когда-то я буду танцевать на сцене перед миллионной аудиторией. Это был момент истины – я понял, что мне надо делать. Простая коробка напомнила мне о том, какой путь мы проделали, через что прошли, чтобы попасть сюда и выступить на этом гав -диозном шоу.«Я люблю тебя, Пузик, – прошептала мне Эшли и обернулась к залу. – Давай покажем, на что мы способны!»

1

Я научусь танцевать! Может быть, этим я завоюю чье-либо сердце и найду себе дом.

Я не был последним в помете, но почему-то мои братья и сестры обращались со мной как с неудачником.

«Убирайся с дороги! – визжали они, когда подходило время кормежки. – Дай пройти!» Бедная мама была слишком измучена родами, чтобы вступиться за меня. Она лежала в своей корзине на кухне, и щенки боролись за лучшее место у нее под брюхом. Нам уже сделали первые прививки, и все мы были признаны здоровыми. Но тем не менее эти первые дни обернулись настоящей борьбой за выживание. Я сражался за то, чтобы быть замеченным, хотя и это было непросто. К счастью, несмотря на то, что в очереди за молоком я оказывался последним, мама не допускала, чтобы я оставался голодным.

«Не обращай внимания, – говорила мне она, когда другие щенки устраивали свою шумную возню на полу. – Пусть ты будешь неуклюж, как будто родился с четырьмя левыми лапами, я уверена, со временем ты сможешь крепко встать на них».

Моя старушка-мама редко ошибалась, но насчет координации она все-таки попала пальцем в небо. Честно говоря, мне тогда нечасто удавалось передвинуть одну лапу, чтобы не споткнуться о другую. В первые дни это было объяснимо, но уже через несколько недель я понял, что это может испортить мне жизнь. Причину своей неуклюжести я видел в том, что я полукровка. Чуть-чуть от бордер-колли, немного от тенерифского бишона, капелька от ши-тсу – иногда мне казалось, что три собаки взялись одновременно управлять моим телом. Но, в отличие от меня, мои братья и сестры научились этому в самый день своего появления на свет. Мы походили друг на друга как капли воды: лохматые, с серыми пятнами на белой шерсти, с глазами, как у плюшевых мишек, но только мне не хватало устойчивости и резвости. Я чаще сидел и наблюдал за играми и кувырками, чем сам резвился со всеми, отчего чувствовал себя не по-собачьи. Я был не одинок, но я и не был рядом с другими щенками. Я мешал им в их играх и почти стеснялся того, что был рожден с лапами, каждая из которых была как будто сама по себе.

«Знаешь, чего я боюсь?» – спросил я однажды маму.