Сара Джио - Ежевичная зима

– Пожалуй, я согласна, – застенчиво ответила я.

Чарльз проехал несколько кварталов и остановился на круговой подъездной дорожке отеля «Олимпик», гладкой, будто шелк. Он протянул ключи служащему и кивнул швейцару. Мы сразу прошли к лифту, в кабине которого Чарльз нажал кнопку с цифрой «семнадцать».

Я нервно сглотнула.

– Ты что, впервые в этом лифте?

– Да, в скоростном – впервые – призналась я, и у меня стало холодно в животе, когда лифт устремился вверх.

– Не бойся, – успокоил меня Чарльз и притянул к себе поближе.

Я заглянула ему в глаза.

– А что, если он… упадет?

– Не упадет, – руки Чарльза крепче сжали мою талию, – я обещаю.

Лифт дернулся и замер, двери открылись. Нас уже ждал мужчина, облаченный в белый костюм.

– Добрый вечер, сэр, – обратился он к Чарльзу и коснулся своей фуражки, приветствуя меня. – Апартаменты готовы. Вы будете ужинать внутри или снаружи?

Чарльз повернулся ко мне.

– Как ты относишься к ужину на террасе?

Я только кивнула в ответ, потеряв голос от величия момента.

Стюард вставил ключ в замок и придерживал дверь, чтобы мы вошли. Я последовала за Чарльзом в апартаменты и буквально задохнулась от картины, представшей передо мной. Мягкие диваны, обитые шелком, восточные ковры, бархатные драпировки рубинового цвета. Помещение выглядело как дворец или, по крайней мере, так, как я представляла себе дворец.

Чарльз скинул пиджак и беззаботно швырнул его на диван. Потом он подошел к бару у дальнего окна, а по пути включил радио, которое наполнило воздух успокаивающим звучанием большого оркестра. Выбрав два бокала для мартини, он открыл бар, достал два хрустальных графина, налил жидкость из каждого в сверкающий серебристый шейкер. Потом он насыпал туда лед, плотно закрыл крышку и умело встряхнул его.

Когда Чарльз протянул мне бокал, я как зачарованная смотрела на тонкий слой льда на поверхности. Я изо всех сил старалась, чтобы моя рука не дрожала – не дай бог расплескать напиток на платье! Я украдкой посмотрела на свое отражение в окне, когда поднесла бокал к губам. Потрясающе. Я вполне вписалась в окружающее пространство. Глотнула ледяную жидкость. Она оказалась настолько крепкой, что я закашлялась.

– Извини, – сказала я, поставив бокал на столик. – Я просто не ожидала, что будет так крепко.

И тут же отругала себя за наивный комментарий.

– Первый глоток всегда самый трудный, – Чарльз бросил себе в рот оливку. – А потом коктейль льется внутрь, словно масло.

Я снова взяла бокал, и после второго, третьего глотка коктейль действительно потерял свою остроту, как и обещал Чарльз. Мои щеки разгорелись, голова стала легкой. Когда я допила бокал, Чарльз наполнил его снова. Я стояла у окна и смотрела на Сиэтл, сверкающий, яркий, веселый. На улице только что расцвели вишни, и с высоты семнадцатого этажа они казались веселыми розовыми облаками, обрамляющими улицы. Город был полон обещаний, именно это я ощущала. Я почувствовала на шее колючий подбородок Чарльза, когда он опустил голову мне на плечо, чтобы полюбоваться видом вместе со мной.

– Красиво, правда? – прошептал он мне на ухо.

– Да, – ответила я.

Месяц висел на небе так низко, словно картина, написанная специально для нас.

– Где бы ты хотела оказаться вот в эту минуту, если бы могла выбрать любое место в мире?

Я на мгновение задумалась. Мы с Кэролайн множество раз говорили о Париже и о Нью-Йорке. Но в этот момент я хотела быть только там, где находилась.

– Вот здесь, – прошептала я, поворачиваясь к Чарльзу.

– Я тоже, – он нежно взял мое лицо в ладони.

Когда Чарльз нагнулся ниже, раздалось покашливание стюарда.

– Прошу прощения, что прерываю вас, сэр, но ужин подан. Вы не передумали ужинать на террасе?

– Нет, – ответил Чарльз, сплетая свои пальцы с моими, и повел меня на террасу. Там нас уже ждал накрытый стол, окруженный полдюжиной каменных вазонов с цветами. Словно волшебник, стюард незаметно и ловко поставил перед нами две тарелки с тележки, стоявшей где-то сзади. Я дотронулась вилкой до нежнейшей рыбы. Кусочек горячей булочки запила глотком красного вина. Я прищурилась, но не сумела рассмотреть французские слова на этикетке, увидела только дату: 1916. Я тогда была костлявой девчонкой, бегала с младшими братом и сестрой по пыльным улицам рядом с ветхим строением, которое мы называли домом. Подумать только, это вино было разлито по бутылкам как раз в это время!

– Я не забыл о той бедной вдове, которая живет в твоем доме, – сказал Чарльз.