Сара Джио - Ежевичная зима

И тут я увидела Этана. Через стекло дверей картинка казалась немного размытой, но одно было ясно: мой муж – красавец, он был рожден для того, чтобы носить смокинг. Этан поднес бокал с шампанским к губам, потом кивнул и помахал кому-то. Этот мужчина знал, как вести себя в толпе. Я вспомнила, как он легко и изящно переходил от столика к столику на нашей свадьбе, в то время как я неловко ковыляла рядом с ним, в ужасе от непрекращающегося потока пожеланий счастья и обязательных объятий. Мой психотерапевт называет такое состояние социальной тревожностью. Многие люди страдают от нее. Но только не Этан. Внутри в зале все сверкало, начиная от огромной хрустальной люстры под потолком и заканчивая украшениями на шеях женщин.

Я не чувствовала себя миссис Кенсингтон. Мне как будто снова было тринадцать лет. Высокая худая девочка в обрезанных ниже колен джинсах и яркой футболке прижимается носом к ржавой проволочной ограде рядом со школой, глядя, как девочки, принадлежащие к элите, играют в баскетбол. Я указала Лизе на Этана.

– Видите? Это мой муж. Этан Кенсингтон .

Она посмотрела на меня так, будто я искала возможность даром полакомиться шампанским, фаршированными грибами и морепродуктами.

– Послушайте, – сказала она, – я не могу впустить вас внутрь, если у вас нет приглашения.

У меня отлегло от сердца, когда я увидела, что Этан повернулся лицом ко входу. Он выйдет на улицу, и я подбегу к нему. Я возьму его лицо в ладони и скажу, что готова закончить эту войну. Готова попробовать снова. Этан поставил пустой бокал на поднос официанта и взял еще два. Он улыбался, идя по направлению к вестибюлю. Я помахала ему рукой. Но мое сердце оборвалось, когда я увидела, что к нему подошла какая-то женщина и поцеловала его в щеку. Он протянул ей второй бокал с шампанским. Я стояла так близко, что могла разглядеть пузырьки в бокале. Спустя секунду я поняла, кто она, и мое сердце как будто пронзила стрела.

Кассандра.

Я задрожала, увидев их вместе. Они улыбались друг другу. Они смеялись. Она игриво положила руку ему на рукав. Какая-то моя часть рвалась внутрь отеля, чтобы оторвать ее руку от рукава моего мужа. Но вместо этого я порылась в сумке и достала телефон. Набрав номер Этана, я поднесла аппарат к уху. Я видела, как он вытащил свой мобильный из кармана, посмотрел на экран, что-то сказал Кассандре и отошел на несколько шагов в сторону. Я отпрянула назад, испугавшись, что муж увидит меня через стекло.

– Клэр? – Его голос звучал отстраненно, казался чужим, хотя он находился всего в нескольких шагах от меня. – Все в порядке?

Я вдруг ощутила невероятную слабость и не смогла произнести ни слова. Я думала о всех тех словах, которые я хотела сказать любимому мужчине, о всех словах, отрепетированных мной, пока я ехала в такси. Но когда представилась возможность, я ничего не смогла сделать, только смотрела на свои поцарапанные туфли.

– Клэр, это ты?

– Это я. – Мой голос дрогнул, я прикусила губу.

– Дорогая, по-моему, ты неважно себя чувствуешь, – сказал Этан. – Послушай, почему бы тебе не поехать домой? Я тут по работе, но могу уйти пораньше.

Я заглянула через стекло и увидела, как Кассандра отправила ему в рот закуску. Она улыбнулась моему мужу и взяла что-то себе с ближайшего подноса.

– Прости, – извинился Этан, – сегодня вечером я ем на ходу.

– Все нормально. – Я взяла себя в руки. – Я не хотела мешать. Мне пора идти.

Я видела, как Этан вернулся к Кассандре. Она что-то говорила, была оживлена, он засмеялся в ответ. Потом они оба скрылись в толпе.

– Прошу прощения. – Голос девушки со списком звучал одновременно и приторно-сладко, и в высшей степени раздраженно. – Но вас все-таки нет в списке.

– Да, – ответила я, не пытаясь скрыть разочарование. – Я уже ухожу.

Сидеть за столом с Лоном было сплошным мучением. Не потому, что корсет, стягивавший талию, впивался в тело, причиняя боль, и не потому, что его жаркий взгляд будто сжигал меня. Невозможно было видеть разочарование на лицах моих бывших коллег. Лу, веселый старик-швейцар, очень тепло, по-отцовски, относившийся ко мне, отвернулся, когда я вошла в отель под руку со своим покровителем. Две горничные, которых я считала своими подругами, Дженни и Вивиан, окинули меня в фойе мрачными взглядами и вернулись к своему занятию: они сметали пыль с канделябров. Я не винила их за это. Принаряженная, затянутая в одежду, купленную за чужие деньги, я как будто воплощала все то, за что мы все презирали высшее общество и тех его представителей, которые всегда получали желаемое. Но сейчас я не могла себе позволить беспокоиться об этом. Комок в горле мешал мне дышать свободно, я закрыла глаза и не открывала их довольно долго, вспоминая лицо своего мальчика, его нежные щеки, шелковистые белокурые локоны над большими голубыми глазами. Он всегда был со мной.