Инго Шульце - 33 мгновенья счастья. Записки немцев о приключениях в Питере

Снова зазвучали фанфары. Гости все прибывали. Большей частью парами и семьями, включая взрослых детей, они поначалу виделись мне, поскольку я смотрел на них, перегнувшись через перила галереи, как прически и плечи. Появлялось все больше петербургских деловых людей, которых нельзя было отнести ни к аристократам, ни к бритоголовым и которые отличались своими проворными движениями от представителей консульств. Наблюдая, какой степени предупредительности грансеньор удостаивал каждого из своих гостей, я сравнивал себя с теми мужчинами, что сопровождали красивых женщин. На заднем плане маячил кельнер с новыми бокалами наготове. Но знака ему не подавали. И как только затих последний всплеск фанфар, тотчас же раздались первые звуки нового аккорда. У детей, которые составляли эскорт, стали уже румянцем заливаться щеки, — и тут я остолбенел!

Мои ладони перестали ощущать перила, тело мое отяжелело. Лысеющая голова с длинным носом и тонкими ногами… Пока он не достиг поворота, я мог еще убежать, спрятаться и при первой же возможности исчезнуть. Бессмысленно надеяться, что сейчас он обернется и лицо окажется чужим. Я смотрел на его вздымающиеся колени. Назревал скандал, может быть, даже драка. Я был, конечно, готов по всей форме извиниться перед ним — или броситься на него…

Владимир, несмотря на смокинг, несся наверх, перескакивая через две ступеньки. Сопровождавшая его пара детей отстала. Он дико смеялся. Я был наготове…

Тут он низко склонился к ее руке и припал к ней долгим поцелуем, предоставляя гранд-даме возможность погладить его жидкие волосы. Вслед за тем он широко распахнул объятия. Старик прижал его к ленте на своей груди, поцеловал.

Я подошел к ним, грансеньор назвал мое имя и повторил похвалы в мой адрес, произнесенные прежде. Владимир же, в свою очередь, — один из виднейших художников не только в городе, но и в стране, а может быть, и в Европе. Нам надо познакомиться.

«Очень приятно». — Владимир схватил мою руку и стал сильно ее трясти, будто мы никогда прежде не встречались. Я засмеялся, но не знал, что делать дальше. А он вел себя так, словно все в порядке, н-да, он даже пригласил меня в свое ателье, в то время как грансеньор положил нам руки на плечи, как сыновьям. Я страдал, чувствуя, в какое дурацкое положение попал, однако радовался, что меня отметили подобным жестом. Когда итальянка запела, я почувствовал, что спасен.

Мы оказались в правой части полукруга, образовавшегося вокруг певицы. Чем упорнее я пытался найти нужные слова, тем более несчастным я себя чувствовал, тем безнадежнее казалось мое положение.

«Я рад, что вы здесь!»

«Что?» — спросил Владимир уголком рта и кивнул красавице, которая преодолевала финальные всплески своей арии.

«Я рад», — повторил я.

Глаза итальянки расширились, отчетливо обозначилась линия подбородка. Фиоритуры подхватили ее волосы, причесанные спереди на пробор, а сзади приподнятые и уложенные наподобие гнезда, причудливо свитого из многочисленных прядей. Она исполняла исключительно колоратурные пассажи, поскольку ее белое плиссированное платье, лишь слегка прикрывавшее грудь, плечи и шею, было затянуто до предела.

«Я рад, что вы здесь!» — прошептал я, и мне показалось, что Владимир как будто помолодел.

«Funny», — парировал он, первый зааплодировал, отделился от публики и поднес правую руку итальянки к губам. Что бы он ни делал — выпрямлялся ли, становился ли рядом с ней, сопровождал ли каждый ее шаг, выпуская ее пальцы из своих, чтобы самому поаплодировать, пока она кланялась на каждое «Браво, Джульетта! Бис!» — все делалось им с величайшим изяществом. Казалось, что одеревенелость его движений сменилась за прошедшие недели совершеннейшей гибкостью. Как сомнамбула он отворил двустворчатую дверь за своей спиной, пропустил семенившую задним ходом певицу и бесшумно закрыл дверь изнутри. Аплодисменты прекратились, и полукруг гостей рассыпался на мелкие группы.

Внезапно Сципион снова оказался рядом со мной. Он смерил меня взглядом снизу вверх, сконцентрировав все свое напряжение между бровей.

«Вы знаете Владимира?» — спросил он, цепко следя за каждым моим движением.

«Да, — сказал я, — я живу у его сестры».

«У Светланы?»

«У Светланы! — подтвердил я и улыбнулся так же, как он. — У сестры второго Сезанна…» Сципион заржал и пододвинулся ко мне вплотную.

«Дайте огонька!» — попросил он и прикурил остаток сигареты. Анастасия положила мне руку на плечо.