Александр Максик - Недостойный

На статуе Республики уже висели плакаты. Вокруг толкались люди, ожидающие протестующих, которые шли от станции метро «Бастилия». Ветер набирал силу, гоняя по площади листья. Группы подростков болтались рядом, одетые в тогдашнюю униформу парижских хулиганов — нейлоновые спортивные костюмы, брюки заправлены в белые носки, смешные сумочки на поясе, на головах маленькие кепки козырьком назад или наброшены капюшоны. Толпа собиралась у подножия статуи, поглядывая на парней, которые забрались до половины монумента и держали большой плакат — «Против Буша/Против войны». На крыше автобусной остановки сидели девчонки и пили пиво.

Красивые студентки с пацифистскими символами, нарисованными на щеках, бродили в толпе, раздавая антиглобалистские наклейки. Тут же продавали merguez [32] Маленькая острая сосиска (фр.). с самодельного гриля.

Из-за молодости толпы ощущение было как на карнавале. Молодежь ликовала. Я никогда не бывал на акциях протеста, и кипящий вокруг энтузиазм подействовал на меня возбуждающе — все эти подростки, ненамного старше меня, вместе поющие, скандирующие и ненавидящие Соединенные Штаты. Мне улыбнулась девушка в военной пилотке: волосы забраны в два хвостика, одета в футболку с нецензурной надписью в адрес США. Когда я улыбнулся в ответ, он сунула мне в руки футболку и настояла, чтобы я ее надел. Я пытался отказаться, но девушка была слишком красива. Я натянул футболку. Девушка поцеловала меня в щеку и, пританцовывая, исчезла в толпе.

Повсюду виднелись флаги. Стены, автобусные остановки и столбы уличных фонарей были обклеены листовками. Их кидали со всех сторон. Движение остановилось, широкие улицы заполнились массами протестующих. Стоял неумолкающий гул, движение не прекращалось, и все это, казалось, нарастало, пока я пробирался через площадь на встречу с Колином. В своей новой футболке я чувствовал себя частью происходящего, частью окружающей меня неуправляемой толпы.

Люди вскидывали вверх сжатые в кулак руки и со смехом скандировали нецензурные лозунги в адрес США.

— Oui mon vieux [33] Да, старина (фр.). , — сказал, проходя мимо меня, бородатый мужчина.

— Non а la guerre, non а la guerre [34] Не на войне, не на войне (фр.) — измененное известное изречение «На войне как на войне». , — пели люди.

— La paix, pas le sang, la paix, pas le sang [35] Мир, а не кровь, мир, а не кровь (фр.). .

Издалека доносилось пение и размеренный барабанный бой.

Колин поднялся наверх из станции метро, закуривая сигарету. Увидев мою футболку, усмехнулся:

— В духе времени, да, приятель?

— Найди подходящую девушку, и у тебя будет такая же.

Я протянул руку для рукопожатия, но он дважды хлопнул меня по ладони, а затем протянул кулак. Я последовал его примеру и коснулся костяшками пальцев его кулака. Он резко рассмеялся и покачал головой, отмечая мою неловкость.

— Редко бываешь на улицах, да?

Мы двинулись вперед, и я смотрел прямо перед собой.

— Я постоянно на улице, — заметил я.

— Да? Никогда не видел тебя в клубах, приятель. Или на Champs [36] Елисейские поля (фр.). .

— Я это не очень люблю.

— Там классно. А куда ты ходишь?

— Не знаю, просто бываю в городе. Гуляю. Захожу в кафе. Иногда слушаю музыку. Вот так.

Он посмотрел на меня и кивнул, словно начал что-то понимать.

— Значит, тебе немного одиноко, да?

— Может быть. Наверное. — Я пожал плечами.

— Я хочу сказать, это клево. Большинство этих щелок в школе в любом случае не стоят внимания. А вот сегодняшняя прогулка в духе Силвера. Участвовать в этом. Выйти на улицу. Заняться делом, не тратя время на гребаных идиотов, посылая всех на хрен.

Его манера говорить нервировала меня. Рядом с ним я чувствовал себя воспитанным, скромным. Колин плевался. Бросал под ноги окурки. Сквернословил. Громко разговаривал. Он был напряжен и зол, и меня тянуло к нему. Я завидовал его презрению к миру, его непринужденной развязности. Но в то же время я стеснялся Колина, его грубости, тем, сколько места он занимал на тротуаре, громкого разговора и даже его одежды. Оделся он как парень из banlieue [37] пригород (фр.). : белые нейлоновые спортивные штаны, заправленные в носки. У него была та же бравада, та же вызывающая походка.

— Да, — сказал я. — Думаю, именно это я и пытаюсь делать. Как он говорит, «живите смело», боритесь против… чего угодно. — На ходу я украдкой глянул на Колина, ожидая, что он засмеется. Я чувствовал себя обманщиком, но он просто кивнул: