Катрин Панколь - Желтоглазые крокодилы

— А ты с нами поедешь, мам? — спросил Александр.

— Нет, — ответил за нее Филипп. — Мама очень занята сейчас.

— Опять книга? — вздохнул Александр. — Достала меня эта книга.

Ирис опустила голову и отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.

Гэри спросил, можно ли взять последний кусок хлеба, Жозефина мрачно кивнула. Девочки молча наблюдали, как он собирает хлебом соус от овощного рагу.

— Что это вы как в воду опущенные? — спросил Гэри. — Из-за тех фотографий в газете?

Они переглянулись с облегчением. Он знал.

— Что, вас это беспокоит?

— Не то слово, — вздохнула Жозефина.

— Да ерунда, поговорят неделю и забудут… Можно немного сыра?

Жозефина протянула ему камамбер.

— Но… а мама? — спросила она.

— Мама? Ну уж наверно она бы Ирис навешала… Но ее здесь нет, и она не узнает.

— Ты уверен?

— Конечно, Жози. Думаешь, на Мюстикс читают эту поганую газетенку? Зато теперь все девчонки мои! Будут на шею вешаться! Я стану звездой школы! По крайней мере, на несколько дней…

— И больше тебя ничего не волнует? — спросила пораженная Жозефина.

— Видела бы ты английскую прессу времен Дианы! Тогда вообще был полный финиш! А можно я доем камамбер? А хлеба больше нет?

Жозефина огорченно покачала головой. Гэри был оставлен под ее ответственность…

— Ох, Жози, кончай париться из-за ерунды.

— Это для тебя ерунда! А представь реакцию Филиппа и Александра!

— Да пусть не принимают всерьез. Шутка, и все. А вот как снимки попали в ту газетенку, это интересно.

— А уж мне-то как интересно, — буркнула Жозефина.

Ирис опять начала светиться на телевидении. И выступать на радио. «Не понимаю, что за буря в стакане воды, — удивлялась она в одной из передач. — Если сорокалетний мужчина встречается с двадцатилетней девочкой, газеты почему-то не создают вокруг этого шумихи. Я — за равенство полов во всех отношениях».

Продажи книги вновь поползли вверх. Женщины переписывали рецепты молодости от Ирис. Мужчины смотрели на нее и инстинктивно подтягивали животы. Ей предложили вести передачу на ночном канале. Она отказалась: хотела целиком посвятить себя литературе.

…Вдали от всей этой парижской суеты Антуан сидел на ступенях веранды и размышлял: никак не получалось пригласить дочерей на февральские каникулы. На Рождество они сами не смогли приехать, Жозефина попросила позволения свозить их на Мюстик к подруге. Там девочкам должно понравиться. Он дал согласие. Рождество вышло унылым. Индейку на рынке в Малинди найти не удалось. Они ели вапити. Молчали, вяло пережевывая мясо. Милена подарила ему специальные часы для дайвинга. А он ей ничего не подарил. И она ничего на это не сказала. Они рано легли спать.

Он неважно себя чувствовал в последнее время. Старый агрессивный крокодил недавно сожрал Бэмби: напал, когда домашний любимец беззаботно лежал на берегу пруда. Понг и Минг после этого совершенно расклеились. Они ходили, горестно шаркая туфлями, чуть не плакали, почти перестали есть и при малейшей возможности валились на циновки отдохнуть. Антуан должен был признать, что его самого расстроила смерть Бэмби. В конце концов он привязался к бестолковому скользкому созданию, которое добродушно смотрело на него стеклянным глазом, сидя на цепочке у кухонного стола. Он был как бы связующим звеном между ним и дикими крокодилами. Таким доброжелательным союзом «И». В его глазах порой мелькало что-то человеческое. Иногда Бэмби даже улыбался ему. Растягивал челюсти и выдавал нечто вроде улыбки. «Думаешь, он меня любит?» — спросил он Понга. Ему было приятно, когда китаец ответил «да».

Только Милена сопротивлялась распаду. Ее маленькая фирма процветала. Сотрудничество с мистером Вэем оказалось плодотворным. «Бросай ты этих чудищ, и поехали со мной», — шептала она Антуану по ночам, когда они засыпали под москитной сеткой. «Очередное бегство после очередного поражения, — мрачно думал Антуан. — Коллекционирую поражения, одно за другим». И потом, пришлось бы собирать манатки на глазах у торжествующих крокодилов, а эта мысль почему-то ему претила. Он хотел покинуть грязных тварей не спеша, с высоко поднятой головой. Хотел оставить за собой последнее слово.

Он все больше времени проводил с ними наедине. Особенно по вечерам. Днем-то он надрывался на работе. Но вечером, после ужина, оставлял Милену в компании бухгалтерских книг и тетрадок с заказами и ходил вдоль берегов, высматривая крокодилов.