СЛАВ ХРИСТОВ KAPACЛABOB - Кирилл и Мефодий

Вот уже неделю миссия находилась в Венеции. Философ раздумывал, куда отправиться дальше. Будто угадав его колебания, пришли ученики во главе с Климентом — они хотели склонить его к поездке в Константинополь, чтобы получить необходимые церковные титулы и затем вернуться к Ростиславу или Коцелу. Они считали бессмысленным унижаться перед римским папой. Насколько им было известно, группа немецких священников во главе с зальцбургским архиепископом Адальвином поехала в Рим, дабы оклеветать братьев перед святым отцом. Ученики были уверены: теперь в Ватикане миссию ждут одни огорчения, ведь Фотий отлучил и предал анафеме наместника бога на земле. Вряд ли стоит тащиться в такую даль, чтобы добровольно сунуть голову в пасть тигру. Сначала Константин придерживался такого же мнения, но после разговора с Мефодием вдруг заколебался. Ибо в Константинополе у них уже не было никакой опоры. Савва узнал от какого-то моряка печальные новости. Михаил и Варда убиты, Фотий свергнут, на его месте сидит Игнатий. После долгой борьбы старый упрямец вновь вернулся на патриарший престол. А он сторонник папы и вряд ли похвалит усердие братьев. Зачем же туда ехать? Чтобы посмотреть на взбудораженный город? Им хватало гонений и тревог...

Братья колебались, не зная, куда повести учеников. Все-таки с ними мощи святого Климента Римского, которые они разыскали в далеких землях. Он хранил их до сих пор, может, и дальше не оставит? В сущности, вся надежда на святого...

Бессонница и дорога изнурили Константина, непредвиденные плохие вести приступом брали душу, и он был близок к отчаянию. Но он выдержит, не сдастся... Ведь и в самые тяжелые мгновения жизни некая спасительная рука указывала им путь через препятствия, как Моисею и его народу — через Красное море. Завтра же надо послать Савву проверить сообщения того моряка. Быть не может, чтобы никого из знакомых не осталось в живых. Но, Задумываясь, Философ приходил к убеждению, что все переменилось. Другие люди правят империей и церковью. Константин знал Василия только как фаворита императора и известного силача. А силач, захвативший власть, вряд ли станет интересоваться их делом. Того и гляди, сочтет братьев людьми Михаила, и их отведут на южную стену. Философ знал: во времена подобных перемен надо быть подальше от властей.

Константин дождался рассвета и почувствовал облегчение. Еще затемно гондолы начали куда-то уходить. С шумом открывались ставни лавок. В окне напротив мелькнула женская фигура, мгновение спустя створки распахнулись, как крылья огромной бабочки. Бог знает почему это перламутрово-белое лицо напомнило в сумраке раннего утра лицо Ирины. Что с ней? Сумела ли она спастись или пала от меча нового властелина? Впрочем, не стоит о ней беспокоиться. Она из тех женщин, кто не останется незамеченной. Она всегда найдет крышу, под которой можно жить. Лучше заботиться о своих делах. Чем больше раздумывал Философ, тем яснее понимал, что у миссии один путь — в Рим. Последний шаг — крах или победа! Другого выбора нет! Если, конечно, они не застанут в Риме болгарских послов, о которых рассказали ему в аквилейском монастыре. Если застанут, то договорятся и отправятся к Борису. Это могло бы быть неплохое решение, хотя и со многими неизвестными. Во-первых, успеют ли, пока болгары еще там? Во-вторых, захотят ли болгары принять их? Константин знал Бориса, но ведь ему, как и Ростиславу, нужны священники с саном... Философ быстро оделся и постучал в соседнюю дверь. Мефодий был сердит: не было воды, чтоб помыться. В городе на воде это казалось невероятным. Братьям надо было потолковать о своем жизненном пути. Он и до сих пор не был таким, каким они хотели бы его видеть. А теперь сама их жизнь начинала терять смысл. К чему закрывать на это глаза? Необходимо найти решение. Твердое. О событиях в Константинополе надо сообщить остальным и всем вместе решать: куда теперь?

Мефодий, прихрамывая, нервно ходил по комнате и, поочередно загибая пальцы, говорил:

— В Моравию возвращаться нет смысла, пока хоть один из нас не получит архиепископский сан. К Коцелу — также, в Константинополь к Игнатию — ни в коем случае! В Болгарию — мы опоздали.

— Почему?

— Потому что надо было идти, как только мы узнали, что туда прибыли византийские священники. Теперь, когда к болгарским делам привлекается папа, мы им не нужны.

Мефодий загнул следующий палец, но Константин прервал его:

— И все-таки нелишним будет встретиться с болгарскими послами, если они еще в Риме.