Джон Ридли - Путь к славе, или Разговоры с Манном

Из-за кулис я прошествовал на сцену, на каждом шагу напутствуемый подсказками администратора.

— Здесь идите правее, Джеки, — направлял он меня. — Теперь продолжайте идти прямо к Фрэн…

Я делал, как было велено. Фрэн взяла меня за руки, крепко пожала их, поцеловала в щеку, пожелав удачи. Если не считать того, что мы находились в телестудии, напичканной оборудованием для освещения и съемки, что за репетицией наблюдали десятки телемехаников и агентов, следивших, чтобы все шло как по маслу, — то у меня появилось вдруг чувство, будто мы с Фрэн снова оказались на Четырнадцатой улице.

Администратор:

— О’кей, теперь Фрэн делает шаг в сторону…

Она сделала шаг в сторону.

— А вы, Джеки, выходите на свое место. — Он указал на звезду, нарисованную на полу. — Потом смотрите прямо в камеру и смешите двадцать два миллиона американцев.

— Только не надо давить на меня, ладно?

— Ну где же тот самоуверенный Джеки, которого я помню? — Фрэн ободряюще положила руку мне на плечо, успокоила теплым взглядом.

Я поправил ее:

— А я помню другое. Помню, как мы обычно стояли на перекрестке, и я боялся даже думать о завтрашнем дне, а ты уверяла меня, что все будет здорово.

— Как далеко мы ушли от того перекрестка, Джеки.

Я кивнул. Мы обменялись улыбками.

Фрэн дружески стиснула мне руку, чтобы я ничего не боялся.

— Фрэнсис. — Это двое парней в костюмах окликнули Фрэн.

Лицо у нее сразу скисло. Она пару раз быстро тряхнула головой, а глаза умоляюще повращались.

— Сейчас вернусь. — Она направилась к тем парням.

— Я совсем не хотел вас пугать, — заговорил администратор сцены. — Фрэн много добрых слов вам наговорила. Я уверен: вы отлично выступите.

— Можно задать вам один вопрос? Двадцать два миллиона — неужели столько людей будет смотреть эту передачу?

— Ну, в прямом эфире — чуть больше половины. А оставшаяся часть страны увидит ее в записи для Западного побережья.

Мое сердце будто переключили на другую скорость — оно так заколотилось, что даже ладони вспотели. Меня охватила страшная нервная дрожь, и я понимал, что завтра повторится то же самое, если не станет хуже.

Я подошел к столу с угощениями для персонала, попытался налить себе чашку чаю, но меня так трясло, что я ошпарил руку, пока донес чашку до рта. О еде не могло быть и речи. Мой желудок — который давно приноровился к сцене, но оставался новичком для телевидения, — реагировал на поднос с деликатесами посреди стола примерно так же, как на вид колючей проволоки вокруг ржаного поля.

И вновь мне подумалось: а может, Сид был прав? Может, я и в самом деле еще не созрел для Салливана. Сида мне очень здесь не хватало. Он не пришел — сказал, что ему нездоровится. Ну да. Я понял его в том смысле, что ему нужно опохмелиться.

Я попытался как-то унять свои нервы, попытался сосредоточиться на словах, которые сказал мне Сэмми, когда я впервые встретился с ним в Лас-Вегасе: что теперь я настоящая звезда. А звезды не нервничают. Я решил отхлебнуть чая. И почти все пролил на рубашку.

— Джеки?

Сзади меня оказался вдруг какой-то человек. Я и не слышал, как он подошел, даже краем глаза не заметил его. Просто сзади меня оказался какой-то человек, словно из-под земли вырос. У него было детское лицо. Хороший маникюр. Аккуратно постриженный. Весь такой аккуратненький. Вид у него был такой, словно он и через коровье пастбище запросто проскочил бы, даже не помяв одежды, и все так же сладко благоухал бы. А еще он улыбался. У него на лице была истертая широкая ухмылка, нацепленная неизвестно зачем, — разве только если ему за эту улыбку платили. Он показался мне одним из тех парней, с которыми пару минут назад разговаривала Фрэн.

— Джеки Манн? Лес Эльснер. — Он взял мою руку, пожал ее, даже не подождав, пока я сам ее протяну. — Сигареты «Фатима». Мы спонсируем передачу. Послушайте, Джеки, я тут хотел с вами кое о чем потолковать.

— Да вы просто с ума сошли, вы сами-то понимаете? Оба, вы оба с ума… вы просто… — Фрэн разгорячилась и раскраснелась. Разгорячилась от гнева, а раскраснелась оттого, что кровь яростно текла по жилам и приливала к светлой коже. — Вы просто с ума сошли!

Нас было в кабинете четверо. Фрэн, я, Лес (его широкая ухмылка успела сузиться до снисходительной усмешки) и, рядом с ним, какой-то парень из Си-би-эс. С ним Фрэн тоже недавно разговаривала. Он был почти такой же аккуратненький, как Лес, только более дешевого разлива. И он совсем не улыбался.

Парень из Си-би-эс сказал: