Катрин Панколь - Белки в Центральном парке по понедельникам грустят

— Тс-с! Нас не должны видеть!

Она лежала, уткнувшись носом в его шею. Потом почувствовала, как он вдел ей в ухо наушник, и услышала музыку.

— Послушай, как красиво! Это «Хорошо темперированный клавир». — Он слегка отодвинулся и посмотрел на нее улыбаясь: — Можешь назвать что-нибудь прекраснее?

— Гэри! Почему ты здесь?..

— Тсс! Слушай. Гленн Гульд не бьет по клавишам. Он их трогает, воображает, воссоздает, лепит, изобретает вновь, и пианино у него обретает исключительное, необычное звучание. Ему даже играть не надо, чтобы творить музыку! Это одновременно что-то очень земное, плотское и при этом неземное, волшебное…

— Гэри!

— Чувственное, сдержанное, воздушное… такое… Прямо слов не нахожу.

— Когда ты позвал меня сюда…

— Давай лучше еще послушаем…

— Я хочу знать…

— Ты не могла бы хоть немного помолчать?

Дверь комнаты внезапно раскрылась, и она услышали женский голос. Хриплый, тягучий, противный голос перепившей женщины. Она, качаясь, налетела на камин, чертыхнулась.

— Я не стала класть его на кровать, а положила на камин. Баленсиага как-никак…

Она явно к кому-то обращалась.

— Вы уверены? — спросил мужской голос.

— Уверена ли я? Баленсиага! Вы, надеюсь, знаете, что это такое?

— Это Шарлотта, — прошептал Гэри. — Я узнал ее голос. Что это с ней?! Она вообще не пьет!

Шарлотта тем временем поинтересовалась:

— Вы не видели Гэри Уорда? Он должен был увезти меня отсюда. И вдруг исчез. Испарился. Рассеялся как дым. I’m so fucked up. Can’t even walk!

Она повалилась на кровать, и Гэри поспешно убрал ноги, сплетя их с ногами Гортензии. Он знаком велел ей не двигаться и молчать. Она слышала, как глухо стучит его сердце. И ее сердце тоже. Ей захотелось, чтобы они стучали в унисон, и она улыбнулась.

Гэри догадался, что она улыбается, и прошептал:

— Что ты смеешься?

— Я не смеюсь, я улыбаюсь…

Он прижал ее к себе, она не отстранилась.

— Ты моя узница, ты не можешь пошевелиться…

— Я твоя узница, потому что не могу пошевелиться, но погоди немного…

Он закрыл ей рот рукой, и она вновь улыбнулась, в его ладонь.

— Ну, вы уже закончили любоваться в зеркало? — немузыкально взвизгнула Шарлотта Брэдсберри. — По-моему, тут на кровати кто-то есть… Оно шевелится…

— Я думаю, вы просто выпили лишнего… Идите-ка лучше спать… Вы неважно выглядите, — мягко посоветовал мужчина, словно уговаривая больного ребенка.

— Нет! Уверяю вас, тут кто-то есть!

— Все так говорят, когда перепьют… Идите домой!

— А как я пойду?! — простонала Шарлотта Брэдсберри. — Боже мой, я в жизни не бывала в таком состоянии… Что произошло? Вы не знаете? И вообще, хватит смотреться в зеркало! Вы меня утомили!

— Я не смотрюсь в зеркало, я вспоминаю, мне кажется, у меня чего-то не хватает… Чего-то, что было, когда я пришел сюда…

— Не мучайтесь! Того, чего у вас не хватает, у вас никогда и не было!

— Вот как?

— Что еще она выкинет? — вздохнула Гортензия. — Лучше бы ей свалить отсюда, чтобы мы могли вылезти…

— А мне и здесь хорошо, — заметил Гэри, — это стоит того, чтобы повторить… — Он пальцем погладил ее губы. — Мне очень хочется тебя поцеловать… И кстати, думаю, я сейчас поцелую тебя, Гортензия Кортес.

Гортензия почувствовала на губах его дыхание и ответила, легко касаясь губами его губ:

— Это слишком легко, Гэри Уорд, чересчур легко, раз — и ты в раю.

Он провел чутким пальцем по ее губам:

— А мы потом придумаем что-нибудь посложнее, у меня куча мыслей на этот счет…

Тем временем разговор между Шарлоттой Брэдсберри и ее спутником продолжался.

— Я не спрашиваю, что вы имеете в виду, так как опасаюсь, что ответ будет не слишком любезным.

— Ухожу. Завтра рано вставать…

— О! Точно! У меня был красный шарф!

— Какая безвкусица!

— Весьма польщен…

— Ну и дурища! — фыркнула Гортензия. — Ему расхочется ее провожать!

— Тсс! — приказал Гэри, пальцами продолжая обрисовывать контур ее губ. — А ты знаешь, что у тебя верхняя губа с одной стороны полнее, чем с другой?

Гортензия слегка отпрянула.

— Ты хочешь сказать, что я ненормальная?

— Нет, наоборот. Ты до скучного обыкновенна, у всех людей рот асимметричный…

— Только не у меня. Я совершенство.

— Я могу отвезти вас, если хотите. Вы где живете? — спросил владелец потерянного шарфа.

— О! Первая интересная фраза, которую я от вас услышала…

Шарлотта Брэдсберри попробовала подняться, но у нее ничего не вышло. При каждой попытке она тяжело падала на кровать, пока наконец не рухнула окончательно.