Георгий Эсаул - Рабочий

Лёха сидел на скамейке, прислонился спиной к двер-це шкафчика и хохотал после вчерашнего и сегодняшнего, а также в ожидании продолжения праздника.

— ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! АХАХАХА!

Гуляю, за свои гуляю, потому что имею право оттого, что приношу пользу Родине.

Господа богатые кутят, а я праздную, и в празднике вся правда рабочего человека, — Лёха отхлебнул «Жигули барное», закашлялся, вытер рот промасляной тряпкой для пола — никто не видит, поэтому можно. — Сегодня началь-ство ко мне снисходительно, а Степаныч премию выписал, поэтому я пью, и буду пить, доволен собой и обществом — так собака радуется хорошему хозяину и миске с костями.

Вчерашняя женщина, не помню её имени, доконала меня до слез, главное, чтобы я не подхватил от неё дурную болезнь.

С кем пришла баба? Почему я на неё полез без справ-ки из медвытрезвителя?

Что пили? Куда пропали шесть тысяч рублей?

Иногда девка мило трогала меня, но вроде бы я озлоблялся, потому что в голове шумело, а ноги в холоде, как у Дзержинского.

Забуду, не скажу никому о своем позоре, который все видели, но вряд ли кто помнит, словно бомбу атомную у нас в комнате взорвали.

К бабам и водке больше не подойду ни на шаг — ненавистны они мне: баба и водка.

Водка противна пасторальными этикетками.

Почему на этикетках не изображают Сусанну Хорва-тову в момент купания в реке?

Сусанна Хорватова на закуску? — Лёха замолчал, пил и представлял водку с фотографиями Сусанны Хорватовой в бане.

Сусанна Хорватова приходила в воображение, и даже рашпиль в волосах её не портил.

Лёха думал, как приласкал бы легендарную писа-тельницу, автора множества пособий для женщин «Как купаться голой».

Он бы прикинулся министром-капиталистом, затума-нил бы Сусанне Хорватовой голову, сводил в ресторан, потом в баню, и затем на спортивном автомобиле иностранного производства — во Дворец.

Сусанна Хорватова в машине высунула бы язык, ды-шала на стекло и обещала бы Лёхе сюрприз… разве сле-сарь под маской министра не достоин сюрприза от женщи-ны с костями и мясом?

Откровенные видения распаляли Лёху, он уже доса-довал, что напрасно не взял телефон вчерашней женщины — хотел, но забыл под волной водки и пива.

Что делать, если в раздевалке нет никого, а видения мучают пошлыми картинками.

Настюха не хуже Сусанны Хорватовой, и в бане Настюха пела бы песни, потому что мечтает о карьере гру-дастой певицы.

Но Настюха — заводская девушка, к ней подход осо-бый, не то, что к балеринам и Сусаннам Хорватовым.

Балерине деньги только покажи, она за тобой побе-жит, как собачка, даже спляшет на столе.

Балерина — огонь, но нужно огонь поддерживать пач-ками денег, иначе огонь потухнет или перекинется к дру-гому истопнику.

Настюха тоже побежала бы за деньгами, но могла и в лусало: отберёт деньги и осмеет, как продавца арбузов.

Лёха думал о своей откровенности — нет никакой от-кровенности, нет выдающихся черт и харизмы миллиарде-ра.

С любопытством он поднял рубаху и глянул на жи-вот, без кубиков пресса, без глянца культуризма — живот, как живот, на него балерина не ляжет, а, если и позарится, то не меньше, чем за тысячу долларов США.

На тысячу долларов США Лёха лучше бы купил ты-сячу бутылок «Жигули барное».

После тысячи бутылок любая женщина с вокзала по-кажется Сусанной Хорватовой или примой балериной.

Лёху всегда занимало сочетание слов «прима-балерина», потому что сигареты «Прима» — понятно, а балерина сигарета — неясно, как без света у станка.

Свет в цехе иногда отключали, сверху, ради эконо-мии, и рабочие у станков работали при свете станочной лампы на станине — так швея мотористка в темноте вяжет кольчугу великому князю Игорю.

— Куда спешим? Почем убегаем от работы и бежим к любовницам или в шалман? — Лёха допил бутылку, от-крыл другую — так юный географ открывает для себя стра-ны Африки. — Пьяный лучше, чем трезвый, потому что трезвый думает о водке, а пьяный о водке не думает, пото-му что она уже у него в желудке и в стакане.

Нет мыслей о водке у пьяного, как нет мыслей о любви с Сусанной Хорватовой у Сусанны Хорватовой.

Дружба рабочего человека крепка, как эпоксидная смола, и эту дружбу не разрушат даже купальщицы с Су-санной Хорватовой во главе.

Подумаешь — голая баба купается, эка невидаль, мар-сианская летающая тарелка интереснее ягодиц голой бабы.

Но почему же, когда прилетела тарелка на Красную площадь — почему они все на Красную площадь летят? — большинство зевак фотографировали парад нудисток, а не мертвых инопланетян?