Георгий Эсаул - Рабочий

— Вдавит гвоздь пальцами, забьет гвоздь в бетон? — историк покачнулся на скамейке, рыгнул, с уважением посмотрел на утку, потому что утка — водоплавающая, а каждое плаванье — мастерство. — Серега твой — настоящий рабочий парень!

А ты, не обижайся, не мужик, если гвоздь в фанеру не забил!

Вот то-то и оно, то-то и оно! — мужчина захрапел, заснул сном неизвестного бурильщика нефти.

Лёха сплюнул под ноги, выкинул пустую бутылку под лавку и со злостью произнес:

— Во как!

После обеда, когда Лёха включил переднюю передачу на станке, подошла Настюха в синем отутюженном халате.

Настюха — своя, в доску, как парень, но мечтает о карьере эстрадной звезды, певицы Кремлевского масштаба.

— Лёха, я собираю профсоюзные взносы на вечеринку профсоюзных деятелей и членов заводского комитета, — Настюха перекрикивала шум станка и других станков, словно около водопада звала любимую собаку Мими. Голос у Настюхи звонкий, окрепший на тюремной баланде (Настюха недавно откинулась с кичи). — С тебя, Лёха, тридцать шесть рублей сорок восемь копеек.

Давай и распишись, где галочка! — Настюха протянула Лёхе ведомость — так расторопная невеста протягивает родителям богатого жениха икону для благословения.

Лёха с утра с Серегой, Колькой, Митяем и Пашкой принял в раздевалке — на рабочий день зачин, поэтому настроение с подъемом, задорное, живое, как у щенка.

Настюха и без алкоголя выглядит шикарно, а после выпитого — Королева эстрады и Красоты Солнечной Системы, хотя не во вкусе Лёхи.

— Ах, Настюха, где галочка, там и палочка!

Палочка колбасы брауншвейской!

ХАХАХАХА!

— Ты, Лёха, зубы не скаль, а подписывай и деньги давай в общую кассу.

Мы же не бандиты, мы — профсоюзная организация рабочих, поэтому деньги в общак отстегиваем своевременно и по понятиям.

Неловко мне смотреть, как ты глазеешь на мои сиськи. — Настюха сделала грозное лицо, но пробивались лучики довольства (Лёха отметил её красоту, заигрывает, а заигрывание только беременным моржихам не нравится).

— С превеликим удовольствием, Настюха! Курица кудахчет, свинья хрюкает, а я пою от счастья.

День, день сегодня выдался знаменательный!

АХАХАХА!

ХАХАХ-ХА!

Песня поется.

— Ты, Лёха, не балуй!

Не очень тут! — Настюха с видимым сожалением, что вынуждена не принимать хихоньки и хаханьки Лёхи, шутливо ударила его по руке ведомостью — так барышня заигрывает с гусаром. — Я Сергея Георгиевича уважаю, поэтому с другими лясы не… — Настюха забыла, что бывает с лясами — точат ли их, разводят ли их, как мосты, поэтому свернула красивую фразу, — лясы — нет ляс!

— Сергей Георгиевич? Завхоз? — Лёха удивился и развеселился еще больше, словно увидел раздавленного лошадьми курьера. — Ему в обед сто лет!

И жена у него, и дети, а не стоит — он нам сам рассказывал в курилке, что освободился от почетной обязанности по курам топтаться.

Во как!

— Сердцу не прикажешь! — Настюха гордая, потому что — оригинальная, оттого, что любит старого женатого импотента, вознесла себя на Олимп. — Сергей Георгиевич — не зубоскал, он — положительный со всех сторон, поэтому — не смей, Лёха, не смей!

Шуточки свои прибереги для шалав подзаборных, а я — будущая Звезда!

— Во как! Звезда!

Ладно, оставлю шуточки в знак почтения к сединам Сергея Георгиевича, повезло ему, как крейсеру Авроре! — Лёха снял улыбку, смотрел серьезно, но в душе бегали озорные кошки. — Вглядываюсь я в станину и прихожу в восхищение, словно меня медом облили!

Прекрасная станина, и счастлив тот, кто на ней на салазках — туда-сюда, туда-сюда!

— Я же просила, Лёха! Без пошлостей! — Настюха надула губы — так по её мнению (она видела в фильмах) обижаются порядочные девушки на пошлости ухажеров с усами и тросточками. — Не заглядывайся на мою станину, не тебе на ней работать!

— Я не на тебя смотрю, Настюха, — Лёха округлил глаза (откуда только смелость пришла? из бутылки со смелым джином?). — На свой станок смотрю, любуюсь, он — лучше любой бабы, и станина блестит, манит меня, манит, к работе зовет.

Что станина, вот коробка подач — да — никому не даст, а мне дает, потому что я — хозяин агрегата.

Одному — кооператив, другой тащится оттого, что — хозяин банка, а я — хозяин станка.

Да, коробка она — огого! Передачи у неё — агага! — Лёха рассуждал о коробке передач, а смотрел на бедра Настюхи, словно искал в них солидол.