Дина Бакулина: Зачем живут патиссоны?

— Простите меня, пожалуйста, Ольга Васильевна, за моё хамство. У меня Андерсен заболел. Андерсен это мой кот, — начала торопливо объяснять я. — Мне кажется, он может умереть. От переживаний я совсем соображать перестала, всем хамлю и всех ненавижу.

Я больше не могла говорить, слёзы подступили к горлу. Опустив голову, я быстро вышла в другую комнату. Там высморкалась и, наскоро вытерев глаза, поспешно вернулась в главный зал. Ольга Васильевна уже стояла у двери и задумчиво смотрела на грязный пол.

— Мне жаль, что ваш кот болеет, Люба, очень жаль, — сказала она, задумчиво качая головой. — Даже не знаю, что вам и посоветовать… Дело в том, что мне совершенно некем вас сейчас заменить. Все разъехались, все до одного! — Она беспомощно развела руками и, машинально ковыряя фиолетовой туфелькой засохшую на полу грязь, прибавила: — Я, конечно, подумаю…

— Не нужно, — попросила я. — Пожалуйста, Ольга Васильевна. Не нужно меня заменять. Я обещаю, что сегодня же вымою пол, вытру пыль и вообще возьму себя в руки. Чтобы ни случилось.

— Хорошо, — согласилась Ольга Васильевна. — Хорошо Люба, я загляну к вам через неделю.

Подумав, она добавила:

— Надеюсь, ваш кот поправится.

И ушла.

Я выполнила своё обещание: я отмыла пол, хотя напластования грязи поддались не сразу, смахнула кое-где пыль, и при этом изо всех сил старалась взять себя в руки. Но это становилось всё труднее.

Ветеринар Петров пришёл, как и обещал, через два с половиной часа. Он сделал уколы Андерсену и, не считая денег за инъекции, взял с меня обычные пятьсот рублей за визит.

— Завтра я приду в двенадцать часов, — уходя пообещал он. И тут до меня дошло, что у меня совсем кончились деньги. То есть, на то, чтобы оплатить следующий визит ещё хватит, — но на инъекции уже нет: каждый укол стоил полторы тысячи, в день нужно было делать минимум по три укола. Расплачиваясь, я обнаружила, что кошелёк почти пуст, и вслух сказала:

— Но у меня больше нет денег!

— Тогда я больше не буду приходить, — спокойно отвечал ветеринар.

— Но ведь лечение не закончилось, — попыталась напомнить я.

— Продолжим лечение сразу, как только у вас появятся деньги.

Я задумалась.

— Но я могу занять не раньше послезавтра.

— Ну, до послезавтра ваш кот может и не дожить, — спокойно констатировал врач.

— И что же? Вы всё равно завтра не придёте? — изумилась я.

— Нет, не приду, — холодно ответил Петров.

Я бессильно опустилась на стул. Ветеринар нахлобучил на блестящую лысину серую кепку и направился к двери.

У меня не было сил даже возмущаться.

— Но что же делать? — в отчаянии воскликнула я.

— Не нужно было заводить котов, — жёстко отчеканил Петров. — Не обижайтесь, — ничего личного, — но для меня это только бизнес и не более того.

Я не знала, что сказать, что сделать…

Петров решительно взялся за ручку входной двери.

— А вообще, — вдруг остановился он, — помолитесь-ка вы лучше своему Богу. Я смотрю, у вас тут предостаточно икон понавешено.

С этими словами наш айболит вышел. Я даже не стала размышлять — пошутил он или сказал всерьёз, или напоследок решил ещё и поиздеваться… Что гадать, не лучше ли последовать совету бездушного ветеринара? Ведь совет сам по себе был хорош, несмотря на то, что и исходил он из уст равнодушного дельца.

Я подошла к Андерсену, — он как всегда в последнее время спал. Дышал мой бедный кот довольно ровно, и его худенький несчастный хвостик слабо подрагивал. Я стала жаловаться ему на бездушного доктора, которому на всё наплевать, на свои опасения по поводу его, Андерсена, тяжёлого состояния. Я говорила тихо, старалась, чтобы никакие громкие звуки не раздражали больное животное. Судя по ровному дыханию и спокойной позе, Андерсен спал. Думаю, мой монолог нисколько не помешал ему.

Вы, наверно, подумали, что из-за всего этого я совсем забросила работу? Нет, нисколько. Летом у нас всегда негусто с посетителями, а июль — и вовсе мёртвый сезон. Видимо, знатоки и интеллектуалы, любители древностей и хороших книг предпочитают уезжать из города именно в июле. А те, что, несмотря на вечный дождь, всё же изредка заходят, — и без моей помощи спокойно бродят себе, сколько пожелают, по интересующему их отделу. Лишь в конце такой прогулки они зовут меня, чтобы оплатить покупку, — если найдут что-то подходящее. Роль сторожевой собаки исправно выполняет дверной колокольчик, и работа продолжается потихоньку, сама собой — только вот я её будто и не замечаю.