Вполне возможно, Ольга Васильевна сама по себе не такой уж и плохой человек, но — как я уже говорила — она мой директор. Причём «дистанционный», то есть вижу я её, к счастью, очень редко. Управляет она нами в основном через электронную почту и по телефону, а отчёты мы сдаём не ей, а бухгалтеру.
«Сидит, смотрит и ждёт чего-то!..» — неприязненно подумала я, продолжая разглядывать Ольгу Васильевну.
— Так в чём же дело, Люба? — так и не дождавшись моих объяснений, нарушила молчание она.
— В чём? — довольно наглым тоном переспросила я.
— Почему вы устроили здесь такую конюшню?
Я упорно молчала. Я не знала, что ответить. В самом деле, как это мне удалось не заметить подобную грязь? Такое казалось неправдоподобным и мне самой.
— Кроме того, Люба, — продолжала она официальным тоном с металлическими нотками в голосе, — на вас поступили жалобы.
— Жалобы? — удивилась я. — Почему?
— Нет, это вы мне скажите почему, — начала выходить из терпения директор. — Почему вы, Люба, продали одному студенту подержанный англо-русский словарь стоимостью в пятьдесят рублей, за девятьсот рублей? А в чеке обозначили эту покупку как «альбом с марками»?
— Не может быть! — удивилась я.
— Может. Потому что я лично читала эту жалобу, а кроме того, видела чек, словарь и даже студента.
— А сам студент-то почему сразу мне об этом не сказал?
— Его-то, Люба, ещё понять можно, — воинственно вскричала директор. — Он-то, может, и заучился, у него голова знаниями перегружена, а вот вы?!
«А я…» Я задумалась. А потом вдруг страшно разозлилась и на себя, и на директора, и на рассеянного студента.
— А у меня тоже голова перегружена, — дерзким тоном произнесла я.
— У вас?! — задохнулась от возмущения Ольга Васильевна. — Это чём же?
Я угрюмо молчала, с вызовом разглядывая вспыхнувшую словно спичка начальницу.
— Это чём же? — с нажимом повторила директор. Я упорно молчала и продолжала пристально и тупо смотреть на свою начальницу.
Немного помолчав, она разразилась новой речью.
— Ах да! Я же совсем забыла, что вам наплевать на всю эту — очень непыльную, кстати! — работу. И вовсе не в счёт ни двойной оклад, ни премия, которую я вам исправно плачу в летний период.
Она снова подождала моих возражений, но я упорно и зловеще молчала. Это её очень злило.
— Значит, вам и в самом деле наплевать и на моё хорошее отношение, и на посетителей, и на доброе имя компании, и на…
«Ну всё, понеслось!.. — думала я. — Теперь её ничем не остановишь. Разве что табуреткой по голове ударить…» Но табуретки под рукой не было, да и не мой это стиль общения с людьми, — даже если они очень раздражают. Поэтому, желая остановить её и повинуясь охватившим меня тупому бесчувствию и апатии, в самый разгар её обиженной высокопарной речи я громко сказала:
— Да!
Ольга Васильевна даже поперхнулась.
— Да? — переспросила она.
— Да! — подтвердила я. Надо сказать, что до этого я никогда так со своим начальством не разговаривала. Как-то в голову не приходило.
Ольга Васильевна, привставшая было с места, повинуясь пафосу собственной обличительной речи, от неожиданности снова плюхнулась на стул.
Она явно собиралась с силами. Я же по-прежнему, словно истукан, сидела за письменным столом, спокойно взирая на свою рассерженную начальницу. Я уж не знаю, что там выражал мой взгляд в тот момент, но думаю, что вообще ничего не выражал. В голове у меня сидело одно: через два с половиной часа придёт доктор Петров, что деньги на инъекции у меня почти закончились и что Андерсену за это время едва ли стало лучше, и я совсем ничего не могу для него сделать. И что в то время, как я непонятно о чём разговариваю с этой женщиной, он лежит в кладовке и еле дышит.
А у Ольги Васильевны тем временем открылось второе дыхание.
— Я знаю Люба, почему вы сейчас так нагло себя ведёте, — подозрительно спокойным тоном, в котором, однако, чувствовалось напряжение, сказала она. — Знаю! Вместо того, чтобы, время от времени… я повторяю, хотя бы изредка! — тут она резко подняла вверх указательный палец и угрожающе потрясла им в воздухе, — внимательно обслуживать посетителей и вытирать пол в этой… этой… — она явно теряла самообладание, — устроенной вами конюшне, вы… — она сделала невольную, но очень эффектную паузу. — Вы, наплевав на свои обязанности по отношению к коллективу и лично ко мне, видимо не покладая рук, всё пишите и пишите свои басни и сказки.
Она помолчала. Потом, почти совсем успокоясь, произнесла:
Читать дальше