Дина Бакулина: Андерсен-Кафе

— Хорошая работа, дружок! — искренне одобрила я. Кот видимо, был с этим согласен.

Неделя прошла без особенных происшествий. Посетителей было, как всегда очень мало, а те, что приходили, сдавали книги или выбирали что-нибудь в Библиотеке. Кот во время таких визитов, неизменно и внимательно следил за посетителями. Ему, похоже, нравилось наблюдать, как они выбирают покупку, как листают старые страницы, — можно было подумать, что он пытался оценить их литературный вкус. Во всяком случае, это выглядело так, словно наблюдение за покупателями он считал частью своей работы. Причём он, в отличие от иных охранников в магазинах, не казался насупленным или раздражённо-подозрительным, — но, напротив, — любопытно-благожелательным. К слову сказать, мы потому и отказались от охранников: своей мрачной подозрительностью они умудрялись доводить особо чувствительных посетителей до истерики. Охранникам было скучно и, желая размяться, они частенько развлекались, так сказать, наступая покупателям на пятки, вися у них над душой. Потому-то мы и оборудовали зал кнопками экстренного вызова охраны.

Но, кажется, я отвлеклась от рассказа?.. Сама не знаю, почему мне так хочется, чтобы вы хорошо представляли нашу «Лавку старьёвщика».

Андерсен постоянно был в поле моего зрения. По восемь часов ежедневно мы проводили с ним бок о бок, сосуществовали в едином замкнутом пространстве, хотя, к счастью и не крошечном, — и не раздражали друг друга. Кот оказался умным и спокойным, я привязалась к нему.

У нас в «Лавке» есть отдел «Всякой всячины». Мысленно я называю его отделом «Всякой ерунды». Там хранится и пылится то, что было сдано очень давно и с тех пор упорно не пользуется спросом. Пара затейливой формы стеклянных пепельниц, пять безвкусных ваз, изготовленных из разного материала — и тому подобное… Там среди прочих предметов стояла одна керамическая статуэтка. Это был настоящий африканский идол, — я видела что-то подобное по телевизору, в «Клубе путешественников», — только там они были огромными и сделанными не из керамики, а из камня и дерева. Я не могу сказать, откуда идол появился в нашем магазине, — просто ума не приложу!.. Да это, в сущности, вообще не мой отдел. Идол неизменно стоял слева от входной двери, прямо напротив прилавка, за которым я чаще всего сидела. И хотя расстояние от него до меня было приличное, а зрение у меня никогда не отличалось остротой, эта статуэтка часто приковывала моё внимание, — и это при том, что любоваться там было ну совершенно нечем! И даже наоборот, идол был редкостно уродлив и жуток: было в нём что-то паучье, хищное и коварное, — наверное, когда-то ему поклонялись племена людоедов. Не знаю, почему, но, когда я долго смотрела на идола, у меня начинала болеть голова. Трудно объяснить, почему он так часто приковывал мой взгляд. Я не имела права задвинуть его на дальнюю полку, — и это правильно: у каждой вещи должно быть своё место, чтобы её можно было сразу найти по реестру. Это как в библиотеке: на каждую вещь должен быть номер отдела, полки и её подробное описание. «Лавка старьёвщика», как вы понимаете, не какой-нибудь заштатный, а всё-таки солидный, респектабельный магазин!

А с правой стороны двери находилось громоздкое сооружение — нечто среднее между стеллажом и сервантом. В нём выставлялись деревянные крестики, несколько потемневших икон, старинные издания Библии. Условно мы называли это место «Церковным отделом». На самом деле, в нём хранились предметы, которые скорей всего принадлежали не храмам, а семьям: иконы были небольшого размера, книги, как правило, в тонком переплете… Но название «Церковный отдел» нам нравилось: оно было ясным и кратким.

Однажды, когда вероятные посетители совсем заблудились на пути к нашей «Лавке», я, наконец, решила заняться борьбой с пылью. Начала с запущенного мной «Церковного отдела». Я с удовольствием вновь рассматривала его содержимое. В этих вещах было что-то притягательное для меня, — впрочем, я не смогла бы объяснить словами их обаяние. Особенно мне нравился большой яркий альбом с изображением Святителя Николая на обложке. Он был посвящен выставке, всего несколько лет назад проходившей у нас в Русском музее. Это был яркий, почти новый, отлично изданный каталог уникальной экспозиции, на которой были собраны иконы и скульптурные изображения св. Николая, найденные в разных уголках земли.

Словом альбом знатный. Мы специально поместили его здесь, а не в Библиотеке: он был ярким и привлекал внимание ко всему отделу.