«Наверное, ей пришлось согласиться на тяжёлую операцию, и она не уверена, что сможет после неё снова встать на ноги», — тоже грустно подумала я.
— Не о чем и грустить, деточка, — заметив мою грусть, сказала старушка. — Я свою программу худо-бедно выполнила. Пора собираться, пора.
— Но, может быть, вы ещё вернётесь?.. — с надеждой предположила я. — И, тогда… вы заберёте кота? — спросила я уже не так радостно.
— Не заберу! — твёрдо сказала старушка. Она точно сказала «не заберу». Но мне почему-то почудилось, что она произнесла «не вернусь».
— Ну, пойду теперь… — сказала Марья Ивановна и хотела уже подняться со стула.
— Подождите! — вдруг спохватилась я. — Ведь вы сказали, что хотите продать кота!
— Ах да, — согласилась старушка. — Вот, видите, какой склероз… Так бы ведь и ушла…
— Сколько же вы за него хотите? — спросила я с любопытством.
Старушка посмотрела на меня очень внимательно.
— Да, рублей десять.
— Десять? — переспросила я, почему-то совсем не удивившись. — Да ведь на них ничего не купишь!..
— А мне ничего и не нужно покупать. В дорогу я уже всё собрала.
Я быстро сходила за кошельком и протянула старушке желтую десятирублёвую монетку.
— Спасибо, — сказала она и направилась к двери.
Кот поднял хвост и пошёл её провожать.
— Марья Ивановна, а почему же вы решили предложить кота именно мне? — решила спросить я.
— Ну, я вижу, дом старый… Давно без ремонта… Мышей, наверно, много… — проговорила она размеренно, не задумываясь. Потом, взглянув на меня внимательно, сказала уже другим, очень серьёзным тоном:
— Я рядом живу. Вижу иногда, как вы приходите, как уходите… Словом, Андерсену в хозяйки вы годитесь.
«Может быть, следовало сказать, что Андерсен годится мне в коты?.. Надо бы, наверное, обидеться, но мне, почему-то совсем не обидно. Наоборот, даже лестно. Звучит как «отдаю в хорошие руки»», — подумала я.
— Вот именно! — то ли продолжая свои слова, то ли отвечая на мою мысль, сказала старушка. Кот мяукнул и попросился к ней на руки. Марья Ивановна ласково погладила его по голове, и я заметила в уголках её глаз слёзы.
— Не грусти, дружок, не грусти, — сказала коту старушка, — ты теперь, вместо меня остаёшься.
Она опустила его на пол и повернула ручку входной двери. Андерсен, не отрываясь, смотрел на свою прежнюю хозяйку.
Дождь уже кончился. Несмотря на наступающий вечер, на улице было по-летнему светло и ясно.
— До свидания, — крикнула я вдогонку Марье Ивановне.
— До свидания, — обернувшись, негромко сказала старушка.
Мне почему-то было жаль, что она ушла. Теперь она начнет собраться в путешествие, из которого нельзя вернуться…
Я обернулась к Андерсену.
— Ну вот, — сказала я ему, закрывая дверь, — отныне ты будешь жить здесь.
Взглянув на кота, я поняла, что он об этом уже догадался.
Утром, едва открыв дверь магазина, я наткнулась на какую-то преграду на полу. Присмотревшись, я поняла, что у меня под ногами ровным рядком лежали дохлые мыши. Чтобы войти, мне пришлось испуганно перепрыгнуть через трофеи Андерсена. А вот и он сам, охотник. Стоит с победно вздёрнутым хвостом, сияет, если можно так выразиться, и приглашает меня восхититься своими охотничьими талантами.
— Ты бы, дружок, всё-таки унёс их отсюда, — вместо приветствия сказала я ему и на всякий случай приоткрыла дверь во двор. Кот не обиделся. Он послушно подхватил зубами одну из мышей и потащил её во двор. И довольно быстро он освободил торговый зал от всей своей добычи.
За одну ночь, проведенную в «Лавке», Андерсен совершенно обжился на новом месте. Своими личными апартаментами он выбрал так называемую Библиотеку. Кстати, Библиотека была и моим любимым местом в «Лавке». Это был угол с несколькими высокими полками для старых книг. Никаких букинистических редкостей здесь отродясь не водилось, — это были книги не старинные, а просто старые, но мне они казались бесценными! Подумайте, ведь каждую из них читали, держали в руках, насыщали ею свою душу… Это кое-что да значит!.. Некоторые из этих книг внимательно, фраза за фразой, изучали, использовали для написания научных трудов — и в них по-прежнему светилась искра чьего-то ума… В других — и таких было больше всего — оставалась частица чужой души… На полках стояло много любимых мной книг. Библиотека определённо была самым одухотворенным уголком нашей «Лавки».
Тут я спохватилась, что совсем забыла похвалить Андерсена за уничтожение мышей.
Читать дальше