Дина Бакулина - Андерсен-Кафе

Закончив свой бесхитростный рассказ, я оглядела собравшихся.

По-моему, всем стало немного грустно, все как-то притихли… Но что же мне оставалось делать? Ведь если бы я соврала, сказав, что у меня — единственной из всех присутствующих — никогда не разбивалось сердце, между нами могло возникнуть прочное отчуждение. К тому же Романтики наверняка почувствовали бы неправду, — а это было бы ещё хуже.

Воцарившееся за столом унылое молчание, как всегда, нарушила Валентина:

— Так! — сказала она властно, приподнялась с места и энергично начала разливать вино по бокалам. — Так! — повторила она, решительно рубанув рукой воздух, что, видимо, означало «хватит печалиться!»

— Люба, твой рассказ нам понравился! Да. Он пришёлся к месту. И всё-таки… Всё-таки… Друзья, мы собрались здесь совсем не поэтому! А мы здесь именно потому, что когда мы вместе, наши бедные разбитые сердца отогреваются и оттаивают. Кто-нибудь со мной не согласен? — спросила она тоном, не допускающим возражений.

Народ оживился, радостно зашумел: кто потянулся к бокалу, кто снова принялся за позабытый салат.

— Верно, Валентина! Несогласных вон! На мороз! — раздалось сразу несколько голосов. Впрочем, мороза, как вы понимаете, никакого не было — июнь в разгаре. Позволив нам немного перекусить, Валентина, подняв вверх руку, словно школьница, попросила слова.

— Друзья! Друзья! Хватит есть! И пить тоже хватит! — она запнулась и неожиданно глухо и раскатисто захохотала: — Ха-ха-ха!.. У меня есть тост! Нет. Не тост. У меня есть стихотворение! Оно новое. Оно — для вас. Ну, готовы, наконец, слушать?!

— Готовы, готовы! — поддержало её несколько голосов. Мы любим Валентину, а потому, послушно отложив в сторону вилки, ложки и бокалы, приготовились слушать новое стихотворение. Валентина дождалась полной тишины и начала читать:

Отчего так сердцу больно?

Ты же склеено. Не плачь!

Во дворе грустит ребёнок,

Уронивший в речку мяч.

Посмотри, как он горюет!

Сердце цело, а грустит.

А твоё — давно разбито!

Почему тогда болит?

Не понятно. Не логично.

Против правил. Ни к чему.

Значит, всё-таки живое?

Что же надобно ему?

А ему нужна свобода

От убийственных страстей

И ещё душа родная,

Чтоб дышалось веселей.

Склеенное, а трепещет!

И разбито, а живёт!

Слышит, чувствует и видит,

И поможет, и поймёт.

Эй вы! Склеенные души,

Да разбитые сердца!

Соберемся вместе! Дружно!

Грянем песню без конца!

Так, что в доме станет жарко,

Так, что даже за окном,

Обалдев, умолкнут птицы,

Потому, что мы поём!

Что за странное собранье?!

Тот хромой, тот без сапог,

У того — четыре внука,

Тот, бедняга, одинок…

Почему собрались вместе?

Вместе, за одним столом?

А у нас сердца разбиты!

Отогрелись и поём!

Валентина закончила читать. Мы зааплодировали, — сначала вразнобой, а потом дружно, громко, в такт. А потом вдруг с места встал Евгений. Это всех удивило: он очень редко выступает, особенно «соло». Правда, после его удачной, выручившей всех, реплики в спектакле, он даже выглядеть стал увереннее. Итак, Евгений привстал с места и заявил:

— Друзья! Предлагаю переименовать наш клуб. Давайте, отменим название «Романтики» и присвоим нашему клубу другое название!

Все удивлённо и весело зашумели. А я подумала: «Интересно, с чего это ему название «Романтики» разонравилось? Наверное, Евгению просто выступать понравилось — в этом все дело! Захотелось снова на себя внимание обратить!..»

— Как переименовать? Почему? — кричали со всех сторон.

— Ну подумайте сами, какие мы с вами Романтики? Тоже мне Романтики… с разбитыми сердцами! — продолжал Евгений. — Я предлагаю назвать наш клуб строчкой из нового стихотворения Валентины «Клуб склеенных сердец»!

Все стали удивлённо переговариваться, обсуждать неожиданное предложение Евгения. Но тут снова поднялась Валентина и сделав свой коронный протестующий жест сказала:

— Я категорически протестую. Я против названия, предложенного Евгением! — и обернувшись к нему, она уже другим — извиняющимся — тоном добавила: — Ну не обижайся, Женя! Я предлагаю другое название!

Все выжидательно уставились на Валентину. Снова за столом воцарилось полное молчание. Наш капитан уже приготовился сказать что-то очень веское, как тут раздался резковатый голос Кирилла:

— А давайте переименуемся так: «Клуб инвалидов творческой специализации»!

Все засмеялись. Но Валентина привычным жестом прервала наше веселье. Иногда мне кажется, что ей достаточно повести бровью, чтобы мы все притихли.