Леонид Габышев - Жорка Блаженный

Так что плевал я на триппер! Оля, Оленька… Ну когда же наступит утро?

Разгоряченный, ходил взад-вперед по квартире, и сердце замирало…

Снова зашел в ванную и посмотрел в зеркало: побритый, подстриженный, вроде бы нормальный мужчина. И взгляд не покорно-рабский, как раньше. В расплывшихся зрачках плясали чертики и четко высвечивали страсть, а страсть побеждала рабство!

Взгляд с зеркала перевел на ванну. Вот оно, мое ложе! Всю-то жизнь занимаюсь онанизмом. Правда, когда дали квартиру, стал мастурбировать более утонченно. От уголовников слыхал, как они в зонах умудряются кончать, не прибегая к примитивному способу — дуньке кулаковой. Один зек, отсидевший лет двадцать, по пьянке рассказывал, как он удовлетворял свою потребность. Особенно потряс такой способ. В кочегарке у них стояла ванна, он наливал горячей воды, погружался, а вулкан оставлял на воле и сажал на него таракана. Таракан носился по вулкану в поисках спасения, но кругом — горячая вода, и он продолжал бешеный танец. Как-то в момент извержения таракан пробегал над кратером и вместе с магмой устремился ввысь… В другой зоне молодой зек недурно в компрессорной пристроился. Он направлял — с определенного расстояния — из шланга струю воздуха на свой вулкан… Однажды зек, радостный после оргазма, нагнулся выключить компрессор. Но тут зашел кент и, взяв конец шланга, приставил его, шутки ради, к заднему проходу. Мощная струя воздуха попала в прямую кишку, и зека срочно отвезли в городскую больницу.

Этими способами я не пользовался: тараканов боялся, а компрессора не было. Но мне понравился иной: я залезал в ванну, выкручивал с душа распылитель и направлял сильную струю теплой воды на кукурузину, глядя на портрет любимой Ниночки, представляя, что я на ней… Большую фотографию Нины выпросил у ее сына, когда он был несмышленым, и вставил в рамку под стекло, чтоб брызги воды не испортили портрет.

Я так получал наслаждение, а один пожилой зек, рассказывал, любил заниматься онанизмом, глядя на женщин. Он залазил на штабель досок и смотрел на автомобильный мост. Если шла женщина, начинал мастурбировать, представляя ее под собой. Однажды вдали заметил красную точку и принялся за любимое занятие. Когда точка выросла, изумился: по мосту медленно двигался красный трактор…

Допоздна ходил по квартире, рисуя в богатом воображении завтрашнюю встречу, а когда лег спать, передо мной так и стояла Оленька в белом. Засыпая, хотел одного: утром проснуться в здравом рассудке.

И все же проснулся не в своем уме. Позавтракав и надев новый костюм, в волнении стал ждать Андрея: придет — не придет, обманет — не обманет?

Не обманул, пришел и сразу с порога:

— Вот молодец, Жора! А ты и в правду как огурчик! Водку и духи купил?

— Конечно!

— Пошли!

Дверь в квартире Андрея открыла Оленька. Я задохнулся от радости и вручил духи…

Мы сидели на кухне, болтая, и медленно пили водку. Я сделал всего несколько глотков. Сегодня Ольга была веселая и с прищуром, плутовато на меня поглядывала.

Бутылка распита, и Андрей, вставая из-за стола и обнимая нас, сказал:

— Ну, к делу…

К спальне мы шли втроем, и Ольга ему шептала:

— Боюсь одного: вдруг не сможет кончить и замучает меня…

— Да ну-у-у… — протянул Андрей.

Мы зашли в комнату, Ольга закрылась и включила телевизор, прибавив громкость.

У застланного дивана пьяно улыбнулась и стала снимать белый наряд. Она стремительно разделась и, нагая, с хитринкой глядела на меня.

На загорелом теле выделялись белые груди, и я не знал, на что смотреть: все было прелестно. Взгляд скользил по стройным ногам, обворожительным грудям, а на лицо не поднимался — стыдно. Я впервые видел голую женщину.

Она порхнула под белую простыню, а я робко стоял, боясь шелохнуться.

— Раздевайся… — Ольга потянулась.

Засмущался еще сильнее, но шагнул к дивану и медленно снял одежду, представ перед ней в больших черных трусах.

— Ложись… — она приоткинула простыню…

Я ощутил горячее тело и лежал, как телок.

— Не стесняйся, будь смелее…

«Буду», — подумал я и поцеловал ее, больно и длинно, в губы…

Осмелев, провел рукой по ее телу, начиная от груди, и остановился на том самом месте, куда всю жизнь так стремился. Изнемогая, расцеловал прелестные груди и, приспустив трусы, лег на нее… Она сверкнула белками, закатив глаза, будто перевернула их. Крепко обняв, переплела мои ноги своими, и из приоткрытого рта раздался гортанный звук. Приподняв голову и найдя мои губы, принялась целовать. Как только ощутил, что скользит, погружаясь все дальше и дальше, почудилось: он попал в рай! Не знаю, он ли попал в рай, но я был точно в раю. И показалось: прозреваю!