Леонид Габышев - Жорка Блаженный

Но раз Оля говорит сдать, значит, придется. Не хочу перечить, ведь она так меня любит!

Боже, не знаю даже, кого благодарить за столь частое прозрение: Тебя ли, Горбачева ли с перестройкой? А может, Ольгу? И потому низко кланяюсь всем — спасибо!

Хоть и жалко сдавать бутылки — приходится, и Оля за это целует в щеку.

Давно хотел заиметь простенький гараж, чтобы складывать посуду. Квартира-то не резиновая. Несколько лет назад меня обманул лысый ханыга: обещал продать гараж, я дал задаток двадцать рублей, а он с глаз долой, и больше его не видел.

На прошлой неделе, сдав мешок бутылок, шел под раскидистыми деревьями и глядел на железные гаражи. Остановившись думал: вот бы иметь такой, тогда бы мигом комнату освободил, как того и хочет Ольга.

Из-за деревьев с авоськой в руке вынырнул немолодой рыжий мужчина.

— Что, Жора, смотришь? Бутылок здесь нет.

— Гаражи больно хорошие, мне бы такой, — ответил я.

Рыжий подумал и спросил:

— Что, купить хочешь?

— Неплохо бы…

— Ну, раз такое дело, купи мой.

— А твой который?

— Вот, чуть дальше…

Мы подошли к деревянному контейнеру, приспособленному под гараж.

— Вот, — кивнул рыжий, — только дверей нет.

— У меня старые есть.

Мы ступили в проем маленькой двери, а большие, двустворчатые, были заперты изнутри навесным замком. Пахло бензином.

— Недорого продам, — мурлыкал рыжий, тряпкой смахивая в углу паутину, — всего за сорок рублей.

Денег не хватало, и мы пошли ко мне домой.

Отдав рыжему четыре червонца, хлопнул его по руке и, взвалив на себя старую дверь, попер к гаражу. Прислонив к проему, стал смотреть: большая. В этот момент сзади раздался окрик:

— Ты что тут хозяйничаешь?!

Обернулся. Передо мной стоял бородатый мужчина.

— Как что? — удивился я. — Купил гараж, вот дверь примеряю.

Тут бородатый понес меня:

— Вали отсюда! — И матом.

— Дак я купил, купил этот гараж…

Мужчина, выслушав меня, объяснил…

В обиде на лжепродавца поплелся домой.

Снова я прозрел, Господи. Благодарю Тебя.

Вот уже девятый день Ольга не приходит ко мне — некогда. Зато звонит по телефону и спрашивает, как дела и сдаю ли бутылки. Бутылки сдаю, а деньги прячу подальше, чтоб потом поближе взять.

Вчера Ольга пришла с подругой. Ирина смотрела на меня с восхищением, чуть улыбаясь. Она была плотнее Ольги, моложе, ниже, с грубым голосом.

Я поставил бутылку водки, женщины выложили закуску и, наполнив стаканы, выпили в мою честь. Глотнул и я.

Забалдев, Ольга увлекла меня на диван, а Ирина вышла в комнату, притворив дверь. Отдав страсть девятидневной разлуки, Оля вспорхнула, и на ее место легла раздетая Ирина и принялась меня целовать…

Когда на нее лег, она подняла ноги, устремив пятки к потолку, и вдруг грубым голосом завыла и так сильно сжала в объятиях, что понял: она гораздо сильнее Ольги — и напугался, как бы в экстазе не задавила меня. Но руки ее ослабли, и вскоре мы втроем сидели за столом.

Женщины достали принесенную бутылку, и пьянка продолжалась. Они любили меня по очереди, но когда набрались окончательно, то в пьяном угаре пели и танцевали голые, а потом падали на диван и отдавались мне. Иногда путал, кто подо мной, тем более, если любила одна, другая целовала. И чего только они со мной не вытворяли, проказницы, соревнуясь в любви. От Олиного гортанного клекотания прозревал, а от Ириного грубого, пропитого воя вновь терял рассудок. Так продолжалось, пока не поборол сон.

Пробудился от холода. Ирина, похрапывая, спала с устремленными к потолку пятками, и одеяло колыхалось на ее загорелых ступнях. По очереди опустил ей ноги, она прекратила храпеть; и только начал засыпать, вновь устремила к потолку пятки и подняла одеяло…

Всю ночь опускал Иринины ноги. Видно, это была ее любимая поза.

Утром женщины, встав, закурили и, вспоминая вчерашнюю оргию, от души смеялись. Им так хотелось опохмелиться! Ирина вызвалась достать водку.

Скоро она вернулась с бутылкой, победно протянув ее Ольге. Выпивая, стали свои проблемы обсуждать, совсем на меня внимания не обращая. Я с утра в здравии пребывал и с удовольствием женские похождения слушал, ума набирался. Они нигде не работали и жили на счет мужчин, своим телом торгуя. Ольга была замужем, но муж в тюрьме сидел и часто письма слал, в любви признаваясь. У нее полно поклонников, ее по Москве разыскивали, а она у меня пропадала.

У женщин блестели глаза, и они, довольные, часто потягивались, изредка на меня поглядывая, и улыбались.