Леонид Габышев - Одлян, или Воздух свободы - Сочинения

Глаз воочию видит основополагающий принцип зоны, о котором принято умалчивать, ибо он подразумевается всем нашим образом жизни: зона — постоянное соседство человека с насильственной смертью: «Будто с ними в «воронке» ехал не человек, приговоренный к смерти, а сама смерть. Коваленко нес в себе таинство смерти, и потому зеки были парализованы». Отсюда главное расхождение Габышева с бывшими и настоящими корифеями социалистического реализма, все еще придерживающимися принципа: «Если враг не сдается, его уничтожают». Отсюда и задиристый призыв извиниться перед маркизом де Садом, тоже противником смертной казни, спрашивавшим, что приобретает общество, получая в придачу к трупам убитых труп казненного. Проза Габышева доказывает: зона не только не исправляет, но воспитывает преступников, так как сама изначально преступна. Смертная казнь лишь провоцирует новых убийц, реабилитируя казненного, который делал только то, что, в конце концов, сделали с ним, не чувствуя при этом никакой вины.

Так мы притрагиваемся к сокровеннейшей пружине габышевского ада. В коротком рассказе «Я — каюсь» Габышев описывает одинокого старика. Старик посмотрел фильм Абуладзе «Покаяние» и задумывается над тем, как бы покаяться ему самому. Фильм не дает ответа на этот вопрос. Отказать преступнику в погребении — значит взять на свою душу новый грех, а не покаяться в прежних. На похоронах бывшего зека старик рассказывает, что сидел с ним в лагере, а на самом деле, он допрашивал его. Шрам на щеке умершего — след удара, нанесенного следователем. Старик не в силах признаться в своих преступлениях, так как он задубелый: «Как я задубел, работая следователем! Привык к чужим страданиям, и они для меня стали обыденными. Читал ведь недавно, что писатели-профессионалы задубели в своем бесстыдстве, рассказав о себе читателям все. А какой задубелый профессионал своего дела я! Люди плакали, стоя на коленях, молили меня, что невиновны они, даже я им чуточку верил, но неумолимо было мое сердце, и я продолжал следствие». Бывший следователь начинает писать: «Я каюсь», но в этот миг у него разрывается сердце.

Старец Зосима у Достоевского так отвечает на вопрос: «Что есть ад?» — «Страдание о том, что нельзя уже более любить». Вглядываясь в гримасы и в корчи нашей страждущей современности, приходишь к выводу: «Ад — это страдание о том, что нельзя уже более покаяться». Именно отказ от покаяния превращает нашу жизнь в ад, сводя на нет все наши хитроумные инициативы, планы и программы. Все мы где-то были и что-то делали, когда санитары кололи сульфазин в психиатрической больнице, когда в Одляне лупили подростков, готовых на всё, лишь бы вырваться оттуда. В ответ мы начинаем яростно оправдываться и от оправданий с поразительной легкостью переходим к нападкам на Габышева, который, проведя нас через разные зоны ада, указывает единственный выход оттуда: покаяние.

Хорэ — хватит. (Здесь и далее примечания автора.)

Конить — бояться.

Статья 201 Уголовно-процессуального кодекса (имеется в виду закрытие следственного дела).

По этой статье УПК подозреваемого могут держать до трех суток.

Бардянка — речка, длиной не более километра. По ней текут отходы спиртзавода.

Кеннан Джордж (1845–1924) — американский публицист и путешественник — неоднократно посещал Россию. В 1865–1868 участвовал в изысканиях на Камчатке и в Сибири в качестве члена российско-американской экспедиции, цель — устройство телеграфного сообщения между Россией и Америкой через Берингов пролив. Об этом рассказал в книге «Кочевая жизнь в Сибири. Приключения среди коряков и других племен Камчатки и Северной Азии» (1870; русский пер. 1871, 1896). В 1870 съездил на Кавказ и написал об этом ряд статей в американских журналах. В 1884 посетил Петербург, Москву и Новгород. В 1885–1886 вместе с художником Дж. Фростом совершил путешествие в Восточную Сибирь, целью которого было изучение пересыльной системы и жизни политических преступников в забайкальских рудниках. Собрав богатый материал, использовал его в многочисленных статьях и книге «Сибирь и ссылка», получившей мировое признание. Публиковавшаяся в 1888–1891 на страницах нью-йоркского журнала «Сенчури Мэгэзин», она еще до выхода отдельного издания (в 1891 одновременно в Нью-Йорке и Лондоне) была переведена на основные европейские языки, в том числе на русский. В России книга Кеннана до 1906 распространялась нелегально, а в период «14 месяцев свободы» вышла 8 раз, не считая журнальных публикаций. Однако в последовавшие затем годы реакции эти издания вновь оказались под запретом.