Джон Кинг: Английский путь

Двое англичан пиздят молодого. Он свернулся в комочек на асфальте, пытаясь защитить жизненно важные органы. У него короткие волосы, майка вся в крови. Пока еще ярко-красной, не черной. Два мужика просто развлекаются. Я думаю о том, как меня завалили на махаче с «Миллуоллом» несколько лет назад. Потом я вспоминаю Дерби, как я стоял в стороне, когда Фэйслифт на него прыгнул. Стоял в стороне, как будто это меня не касалось. Тогда, с «Миллуоллом», я уже думал, что не выживу. Что останусь инвалидом на всю жизнь. Буду ездить в инвалидном кресле. Блядь, быть избитым до смерти на футболе. Остаться лежать в южнолондонской грязи. Мы тогда не облажались, просто мне не повезло. Раз на раз не приходится. Это еще один вид лотереи. Потому что махач — это махач, и в нем в наше время нет никаких правил. Королевских 114 114 имеются в виду старинные правила в боксе — Queen's Regulations или еще каких-нибудь. Да и вряд ли они были когда-то. Только что подготовка стала более организованной. Это добавляет кайфа, но в принципе это ерунда. Все зависит от тебя самого, это твой выбор. И с ним ты будешь жить всю оставшуюся жизнь. Каждый отвечает за себя сам.

Мы же демократичные люди. Этот немец решил прыгнуть на известных английских футбольных хулиганов, и проиграл. Его приятели уже свалили, остальные английские парни погнали их дальше. Немцу не позавидуешь. Он не успел убежать, и вот расплата. Теперь пидору приходится расплачиваться за то, что он смеялся над англичанами и прыгнул на них. Он был со своими, значит, знал, на что шел. Все это «взаимное уважение» — говно. И сейчас он лежит на асфальте лицом вниз и получает пизды от двух мужиков, которые старше его на десять лет. Тот, что покрупнее, вертится вокруг, топчет ногами голову. Он делает это вполне обдуманно. Он хочет покалечить парня. Вскрыть ему башню. Изувечить мозги этого еба-ного крафта. Считает, наверное, что этот ебаный немецкий пидор в ответе за бомбардировки Лондона, Ковентри и Плимута. Ебаные мрази. Хотят убить парня. Оставить лежать как уличный хлам, чтобы родители через пару дней опознали его в одном из местных моргов. Привезли домой в гробу. Домой, в какую-нибудь маленькую немецкую деревню в нескольких милях от Берлина. Потом они похоронят его и будут вдвоем плакать на могиле. Этот чел просто топчет его своими кроссовками.

Я подхожу к ним и бью того, кто пинает немца в голову. Бью прямо в лицо, бью сильно. Никакой паники; я хочу сломать ему нос. Я снова сжимаю кулак, бью еще раз. Он отскакивает назад, держась руками за голову, наполовину от боли, наполовину от удивления. Он с меня ростом и немного моложе, но он мудак. Только трусы или психи могут часами пинать лежачего. Запинать лежачего до смерти. Меня бесят такие вещи. Если ты считаешь себя сильным, тогда иди вперед и доказывай это. Такие пидоры только и ждут падаль, как гиены. Их не бывает впереди, когда идет махач, зато чуть что не так, они съебывают первыми. Это просто два мудака. Во время войны они истязали бы пленных и насиловали женщин. В общем, скам. Среди чего угодно бывают отбросы. Во всем нужно следовать принципам.

Второй оборачивается и кричит, что они англичане. Думает, что я перепутал их с крафтами. Я кричу ему «иди на хуй» и заряжаю по яйцам. Он уворачивается, и удар не достигает цели. Я пытаюсь ударить его ногой в лицо, и он отпрыгивает назад. Он — лох, он не достоин называться англичанином. Он хватает своего приятеля и уводит его. Я смотрю, как они уходят, потом смотрю на немца. Он еще двигается, пытается ползти. Я переворачиваю его и вижу, что лица просто нет, только кровь и сопли. Мне сразу вспоминается рассказ Гарри пару недель назад, как раз когда мы удолбились с Родом. Удолбились в хлам, а Жирный нес всякую ерунду, как обычно. Он тоже дул с нами, но, наверное, так волновался из-за предстоящей поездки, что шмаль его просто не брала. Он начал говорить о том, как он представлял себе лицо застреленного Болти. Можно ли, интересно, было различить черты, или ничего, остался только череп. Я не хочу сейчас думать об этом, потому что это пиздец. Мне не нужна паранойя, но те слова Гарри почему-то запали в душу. Сейчас я смотрю на лицо, которое может быть чьим угодно.

Я нагибаюсь и поднимаю парня. Ставлю на ноги, придерживая за воротник. Вначале он шатается. Его ноги дрожат, но понемногу он оживает, как перезапущенный компьютер. Виснет на мне. Понимает, что я не собираюсь его бить. Думает, наверное, что я местный. Он не очень-то легкий, и я то ли отвожу, то ли отношу его к кирпичной стене. Он опирается на нее и стоит, переводит дух. Достает платок из кармана и вытирает кровь. Собирается с мыслями. Смотрит на меня, потом смущенно отводит глаза. Я проверяю пульс у него на виске, потом смотрю в ту сторону, откуда еще доносятся крики и звон стекла. Наши идут дальше, разносят один магазин за другим. Там еще вспыхивают какие-то драки. Рэмпэйдж продолжается. Я должен догнать остальных, потому что мне дорога каждая секунда кайфа.