Джон Кинг - Человеческий панк

Нельзя сказать, что моя душа пела при виде паренька, бегущего через футбольное поле. Ему из баллончика выкрасили голову в золото, превратили его в робота, и вот он бежит домой, чтобы содрать краску до того, как мозги сварятся и взорвется череп. Вот он подбегает к забору и перелезает на ту сторону, уносится в сторону центра. Не прикольно, совсем не прикольно, Делани трясёт баллончик, пока остальные прижимают паренька к земле, — и вот его лицо и шея покрываются краской, большие капли на волосах. Может, он потом будет смеяться, когда ототрётся, и будет попивать чай, целый и невредимый. Жизнь хороша, когда ты с правильной стороны струи, и вот мы сидим на солнце, в своём закутке, в последний день семестра, Джонни Роттен шарашит из кассетника, впереди шесть недель летних каникул. И кирпичи уютно держат мою голову, а взгляд упирается в небо, чистый голубой купол, ни следа облаков, и только тонкий реактивный след тянется из Хитроу, где горячий воздух врезается в холодный и оставляет длинную линию вспененных кристаллов льда. «Пистолеты» рубают «God Save the Queen», а льдинки потихоньку тают, и я возвращаюсь на землю, когда полицейские сирены воют в альбомной версии клэшевского «White Riot».

Сегодня я в новых мартенах — вот я кладу правый бот на бок, и в нём отражается солнце, тёплый лоскут белого цвета — у них десять дырок под шнурки, на две больше, чем у большинства наших ребят. То, что я их достал, а Дэйв нет, рвёт ему башню. Что касается одежды, он любит быть на шаг впереди всех, но ради этих ботов я работал, как вол, таскал лотки, лепил ценники на печёные бобы и горох, пока остальные сидели дома и смотрели телек, слушали радио в надежде, что Джон Пил поставит что-нибудь вменяемое, дрочили на Дебби Харри и Гэй Эдверт. Когда я принёс новые мартены домой, я сел и натёр их кирпичом, положил большие куски красного воска, потом полировал кожу, пока не заболела рука. Теперь я получаю кайф от потраченных денег, особенно от этого законченного придурка Дэйва Берроуза, который продолжает рассказ, изо всех сил стараясь не замечать новые ботинки.

И вот Али стоит, а Уэллс прижимает ему к животу нож, и рядом торчит этот мелкий дрочила, не слезая с велосипеда. Их четверо, они только с поезда, вернулись с гонок, думаю, они увидели Али и решили, почему бы не развлечься, не загасить паки. Али в ступоре: то ли делать ноги, то ли подождать, может, так отпустят. Нож навевает мысли о серьёзном махаче, и у него уже выступили слёзы на глазах, но он пока держится, чтобы не заплакать. И он отдаёт два фунта, которые были у него в кармане, когда из-за угла вываливает Альфонсо.

Крис смеётся, Дэйв делает паузу и не выдерживает. Он бьёт по моему правому боту, но я успеваю убрать лапу и говорю, мол, иди и попробуй, если думаешь, что ты крут. Он прочищает горло, набирает полный рот слюны и плюёт на тот же бот. Снова я успеваю, и огромный зелёный харчок шлёпается на бетон. Мне тошно даже смотреть на него, я меняю место и забираю с собой жареную картошку.

— Надо было брать со стальными носками. Лично я коплю на них. Настоящий рабочий вариант, прямо со стройплощадки.

Я пожимаю плечами, мол, хочешь, валяй, иди, покупай со стальными носками. Мне плевать. Сроду не понимал, зачем париться из-за шмота, к тому же копперы скоро отберут у него шнурки, когда он пойдёт на футбол. Наступательное оружие.