Тереза Фаулер - Z — значит Зельда

Чтобы исправить себя, я писала о себе. Не совсем о себе, а о своем двойнике, о двойнике Скотта, о драмах их жизни, о ее борьбе за то, чтобы заниматься балетом и быть женой популярного писателя одновременно, и о нервном срыве, к которому привели эти потуги. Чем больше писала, тем меньше зудела кожа. В какой-то момент я почти забыла об экземе, и она начала проходить.

Я провалилась в пучину своего воображения, неделями не выныривая на поверхность. Я назвала своего не-Скотта в честь главного героя его первого романа — Эмори Блейн. Для меня это было чем-то вроде поклона, публичное заявление, что я прошла обучение в школе Фицджеральда и предана своему учителю. Как и Скотт в романе «По ту сторону рая», как Хемингуэй в «И восходит солнце», я населила свою книгу вымышленными персонажами, но, как мне казалось, смогла точно отразить нашу жизнь и наше общество. Я пыталась объединить искусство модерна с современной прозой, рисуя словами яркие, изломанные образы, которые должны были породить нужный мне отклик. Когда рукопись была закончена, я попросила служанку найти кого-нибудь, кто мог бы отпечатать текст на машинке.

— В двух экземплярах, — велела я девушке, передавая ей исписанные листы. — Огромное спасибо.

Однажды доктор Сквайре зашла ко мне в палату и, увидев напечатанную и сшитую рукопись, удивилась:

— Вы же еще не закончили книгу…

Стопка листов прекрасно смотрелась на моем столе, самим своим существованием доказывая, что я не была в этой жизни всего лишь обузой.

— Закончила, — ответила я с широкой улыбкой. — Начало, середина и конец. Самой не верится.

— Вы ведь начали писать чуть больше месяца назад?

— Что-то я набросала еще, когда Скотт был в Голливуде.

— И все же… Можно почитать?

— Я надеялась, что вы попросите.

Восхищение доктора Сквайре заставило меня раздуться от гордости. И я продолжила раздуваться, когда она закончила читать и похвалила результат моих усилий.

— Какая история! — воскликнула она, возвращая мне рукопись. — Такая необычная и захватывающая. Что вы планируете с ней делать?

— Ну, сперва покажу ее Скотту и узнаю его мнение. — Я сообщила ему только, что собираюсь попробовать свои силы в написании романа, но не рассказала ни о сюжете, ни о своем подходе. — А потом, надеюсь, «Скрибнерс» захотят опубликовать мою книгу.

— Очень хорошо, Зельда. В этой истории рассказывается о важных вещах и таким неподражаемым стилем.

Я отправила один экземпляр Максу сразу после этого разговора.

Хитрость ли это? Да. Выдали в том необходимость? Несомненно. Скотт трудился над книгой уже шесть лет и все еще был далек до завершения. Шесть лет, а я справилась за месяц — такое неравенство сулило настоящее бедствие, я знала. Но остановиться сейчас было бы не проще, чем улететь на Луну на тонких прозрачных крыльях. Этот роман должен был родиться и получить оценку независимо от Скотта, так было должно.

Когда муж в следующий раз пришел навестить меня, я ждала его со вторым экземпляром рукописи наготове. Я протянула ему пачку листов.

— Что это?

— Мой роман.

— Как, законченный?

Я кивнула.

— Я уже выслала рукопись Максу — не хотела обременять тебя, пока ты так сосредоточен на своей книге. Но теперь, когда ты сделал перерыв, я бы очень хотела услышать твое мнение. Уверена, все ужасно и взгляд мастера будет очень кстати.

— Закончен? — Его лицо налилось кровью, а голос повысился. — Ты проделала все это у меня за спиной, на мои деньги, пока я пахал как проклятый, чтобы спасти твою жизнь, нашу семью, мою карьеру от полного краха? Поверить не могу! — Он швырнул рукопись на пол.

— Нет, Део, ты знал, что я работаю над книгой. Да и какая разница… — Я стала поднимать листы. — Неужели ты не гордишься, что я закончила такое дело? Что я не понапрасну тратила здесь время? Скотт, я написала роман! И попыталась использовать все, чему ты меня научил. Ты можешь хотя бы взглянуть, пожалуйста.

Он выхватил рукопись, сунул ее под мышку и вылетел из палаты.

Несколько дней от него не было ни слова — ни телефонного звонка, ничего. Вернулся ли он в Монтгомери? Станет ли вообще читать? Может, сожжет рукопись. Хорошо, что отослала экземпляр Максу.

Я кусала нижнюю губу, смотрела, как плывут по озеру утки, гуляла, ела, спала и ждала.

Ответ пришел по почте.

Господи, Зельда, если ты решила уничтожить меня, то ты на верном пути. Твой алкоголик Эмори — карикатура на меня, прикрытая лишь тончайшей вуалью, Зельда, и все это поймут! Боже, ты с тем же успехом можешь зарезать меня и оставить на солнце на радость мухам и стервятникам.