Кирилл Гольцов - Остановка последнего вагона

— Весёлые у вас знакомые, — с придыханием отозвался Александр. — Так что нам делать теперь?

— Давайте немного подождём. Я полагаю… — Анатолий прервался и стал внимательно вглядываться вниз, где, кажется, очень далеко светлел вход, за которым была свобода и привычный мир. — Боюсь ошибиться, но видимо, начинает что-то происходить.

Сначала я не мог понять — о чём он говорит. Всё было спокойно, и только тянущаяся из дыры по тоннелю верёвка создавала неприятные ассоциации с пуповиной, словно мы оказались в чреве какой-то гигантской женщины. Здесь все местные легенды о циклопах и прочих исполинских монстрах почему-то казались не такими уж и смешными или лишёнными какой-либо подоплёки. Наоборот — наверное, проведя в пещере какое-то время, невольно можно было поверить и не в такие чудеса. И, как лишнее подтверждение этому, я увидел нечто тёмное, напоминающее гигантскую тень, которая начинает поглощать свет в дыре. Конечно, это могло быть какое-то судно или нечто в таком роде, однако учитывая близость к скале нашего корабля, вряд ли кто-то рискнул бы плавать так близко. Скорее более правдоподобным казалось сейчас то, что некто решил закупорить нам дыру и перерезать верёвку, чтобы не выпустить обратно. От этих мыслей становилось по-настоящему страшно, и воображение навязчиво рисовало некоего монстра, который, распуская по дну гигантские щупальца, толкает огромный кусок застывшей лавы. Потом он застывает возле дыры, аккуратно заглядывает внутрь своими похожими на улиточные глазами, чтобы убедиться — все люди в мышеловке. Верёвка ему не мешает — наоборот, она должна успокаивать жертв, создавая видимость, что всё в полном порядке и до выхода подать рукой. Глаза чудовища моргают, в них отражаются колышущиеся ноги, потом медленно вбираются назад и щупальца неумолимо тянут неровную, в пузырях, словно пористый горький шоколад, и такую же тёмную заслонку. Мгновение она ещё колышется и пропускает немного света через неровные щели, потом двигается в стороны и, наконец, плотно прилегает к входу, отрезая навсегда от жизни находящихся там людей, которые пока только робко начинают беспокоиться о том, что внизу может быть что-то не так.

Однако вскоре я увидел, что это именно то, чего так ждал Анатолий — тень начала двигаться, проникать в дыру, заполнять её и плыть к нам, словно отбрасывая ещё одним невидимым, но гигантским человеком. При этом, несомненно, дыра оставалась свободной, хотя и померкнувшей, что несколько успокаивало, хотя, возможно, прорваться туда через приближающееся нечто было бы так же невозможно, как и сквозь кусок застывшей лавы, плотно заткнувшей вход в тоннель.

— Я боюсь, — прошептала Лена, и её слова отразились чуть слышным под сводами пещеры эхом. Это, кажется, мгновенно пропитало всю атмосферу вокруг грядущим ужасом, и я инстинктивно прижал ноги к неровной стене, словно опасаясь, что тень ухватится за них и начнёт тянуть вниз. Наверное, я был здесь не одинок — между нами произошло какое-то почти синхронное движение. Однако тень, достигнув поверхности, просто начала, как мне сначала показалось, таять. Но вскоре я понял, что она просто неумолимо заполняет пространство вокруг, постепенно освобождая воду и от этого соседства или даже чувства того, что находишься внутри чего-то властного и пугающего своей неизвестностью, пронизывал невообразимый страх.

В помещении стало ещё сумрачнее, даже несмотря на яркий свет фонаря, который держал на вытянутой руке Анатолий — в его широком луче, кажется, кроме пыли, словно в калейдоскопе, складывались в причудливые и пугающие формы тёмные фигуры. Впору было закричать, но мне почему-то стало даже невольно легче, и я невольно вспомнил одну из серий мультфильма «Ну, погоди!» где заяц с волком оказались в трюме корабля. Конечно, одно дело сидеть перед экраном телевизора и смотреть даже не художественный фильм, а рисованный, и совсем другое — оказаться в чём-то схожем здесь и сейчас. Однако мне стало казаться, что если точно хотят убить или совершить какое-то другое зло, то вряд ли будут тратить время на подобные запугивания, как в популярных и заигранных сюжетах кинематографа. На деле, наверное, всё происходит очень быстро, просто и неумолимо.

Потом вокруг словно стало свободнее, и я подумал о крохотных отверстиях в своде, через которые, возможно, тень выбралась наружу, оставив нас в покое. Но тут же я заметил, что противоположная сторона пещеры стала намного темнее, и понял, что видимый кошмар никуда не уходил — просто затаился и смотрит на кучку запуганных им людей, барахтающихся в воде и, что самое странное, дожидавшихся именно его.