Мэтью Квик - Нет худа без добра

Unus mundus.

Unus mundus!

– Конечно, я очень хочу выпить с тобой пива в пабе.

– Тогда пошли. Следуй, блин, за мной.

Макс направился вперед быстрыми шагами, я старался не отставать. Так мы протопали шесть или семь кварталов и зашли в полутемный паб с поручнем вокруг стойки и ирландскими пейзажами на стенах.

Мы сели на табуреты и поставили ноги на медный приступок, совсем как по телевизору.

Это было потрясающе.

Бармен был толстый и хмурый.

– Что вам? – спросил он.

– Два долбаных пива, блин, – сказал Макс.

Бармен наклонил голову набок и посмотрел на Макса, прищурившись:

– Какого долбаного сорта?

– Какой, блин, сорт ты предпочитаешь? – спросил меня Макс.

– Я не знаю… – сказал я, ведь я не очень часто пью пиво.

– Два долбаных «Гиннеса», – заказал Макс.

– О’кей, блин, – отозвался бармен и шлепнул два небольших картонных кружка на стойку перед нами.

Над полками с бутылками был подвешен телевизор, по нему показывали шоу, в котором людям надо было преодолеть полосу препятствий шириной примерно один фут. Полоса тянулась по краю бассейна, а с другой стороны ее ограничивала огромная стена, из которой выскакивали боксерские перчатки и сшибали зазевавшихся людей в воду. Мы видели, как несколько человек попытались пробежать по полосе, но все они оказались в воде. Всякий раз, когда их сшибали, раздавался забавный звук, как в мультфильме, будто распрямлялась какая-то сжатая пружина или кто-то пронзительно свистел в свисток. Затем женщина гигантских размеров двинулась по полосе, широко расставив ноги и раскинув руки, как паук. Публика в пабе приветствовала ее одобрительными возгласами.

– Двенадцать пятьдесят, блин, – сказал бармен, поставив кружки с темным пивом на картонки перед нами.

– Ты должен ему семь долларов, – сказал Макс. – У нас, блин, не любовное свидание.

Я вытащил из кошелька семь долларов и отдал их бармену.

Мы с Максом чокнулись кружками и стали потягивать пенистое пиво и смотреть по телевизору, как несколько мужчин и женщин пытаются пробежать по плавающим в озере мячам. Целью было добежать до чего-то типа платформы. Люди, конечно, падали в воду, и при этом опять раздавался мультипликационный звук, а в пабе все кричали и стонали. Макс давился от смеха, поднимал кружку в воздух и вопил свое коронное: «Алё, какого хрена?»

Мы не разговаривали, но меня это вполне устраивало. Я был счастлив, что могу считать одну из своих жизненных целей достигнутой.

Допив пиво, Макс сказал:

– Я пас. Мне надо домой – проверить, как там сестра.

Я спросил, тоже допив пиво:

– С ней что-то не в порядке?

– Да нет, все, блин, в порядке, кроме того, что она не тоскует по Алисе так, как я. Она, блин, немножко странная, но сестра есть, блин, сестра.

«Спроси его, что в ней странного», – прошептали мне на ухо Вы, Ричард Гир. Я спросил.

– Да просто ее долбаные волосы всегда свисают ей на лицо. Она работает в этой долбаной библиотеке. Она притворяется, блин, очень пугливой, и несколько лет назад она попала в дерьмовую ситуацию. Но теперь она в порядке, только немножко огрызается. И еще всегда беспокоится, если не знает, где я нахожусь. Я же не сказал ей, что буду пить с тобой пиво, потому что до самого вечера, блин, не знал о твоем существовании.

Я чуть не задохнулся, будто мне все ребра переломали. А сердце прямо огнем горело.

Я только что пил пиво с братом Библиодевушки!

Отец Макнами назвал бы это причастием.

– Что с тобой? – спросил Макс. – У тебя такой вид, будто ты обосрался.

– Да нет, все в порядке, – с трудом произнес я. – Просто мне надо идти.

– Алё, что за хренотень? – крикнул мне вдогонку Макс, когда я быстрыми шагами направился прочь от него.

Так я прошагал, наверное, целый час, пока не пришел домой. Отец Макнами молился на коленях в гостиной.

– Отец Макнами! – сказал я.

– Да, Бартоломью? – откликнулся он, приоткрыв один глаз.

– Мне надо кое-что сказать вам. Вам это покажется бредом.

– Тогда, видимо, без алкоголя не обойтись, – сказал он.

Отец Макнами со стоном поднялся с колен, налил нам виски, и мы сели за кухонный стол. Я рассказал ему всю вышеописанную историю, включая то, что я схожу с ума по Библиодевушке. Я никому еще не признавался в этом и теперь испытывал удивительно приятное чувство.

Когда я закончил свой рассказ, отец Макнами улыбнулся и сказал:

– Я очень рад за тебя. Любовь – это прекрасно.

– Как вы думаете, что это значит?

– Что это ?