Элиф Шафак - Честь

– Кто вы такой? – спросит она, и в голосе ее послышится паника. Лицо ее наверняка будет покрыто толстым слоем грима: синие веки, кроваво-красные губы.

– Я сын человека, которого вы похитили у семьи.

Всякий раз, проигрывая эту сцену в воображении, Искендер придумывал новую фразу. Иногда ему казалось, лучше будет сказать: «Вы меня не знаете, но я знаю вас слишком хорошо». Иногда, что эффектнее будет бросить: «Здесь я задаю вопросы». Или спросить: «А вы кто такая? И кто вам позволил разрушать нашу семью?»

Роксана в его сценариях тоже реагировала по-разному. Чаще всего она смущалась и виновато опускала глаза. Но иногда, полыхая бешенством, переходила в наступление. Порой в Искендера летели стаканы, бутылки из-под шампанского, а то и стилет. Дальнейшие события развивались в зависимости от ее реакции. Если Роксана была агрессивна и враждебна, Искендер пускал в ход кислоту. Если она оказывалась способной к раскаянию, он великодушно давал ей шанс.

Особенно нравилось Искендеру воображать, как она падает на ковер, кушетку или в кресло и заливается слезами стыда.

– Поверьте, я не знала, что он женат, – бормочет она сквозь слезы. – Не знала, что у него есть дети. Он никогда мне не говорил.

До склянки с кислотой тут, конечно, дело не доходило. Напротив, Искендер принимался утешать жертву обмана. А она давала ему клятву прогнать Эдима прочь и больше никогда с ним не встречаться.

Прокручивая все эти варианты в голове, Искендер бродил по клубу. К его великому удивлению, людей оказалось совсем мало, по большей части обслуживающий персонал. Для посетителей было слишком рано. Он подошел к бару. Воздух здесь насквозь пропитался алкоголем. На задней стене висело огромное овальное зеркало, подсвеченное неоновой лампой. Стойка из полированного дерева была испещрена выцарапанными инициалами, бранными словами и непристойными рисунками.

Темнокожий бармен с множеством тугих африканских косичек на голове протирал стаканы. Он окинул клиента подозрительным взглядом:

– Сколько тебе лет?

– Я достаточно взрослый.

– Что ж, мистер Достаточно Взрослый, могу я взглянуть на ваше удостоверение личности?

– Послушайте, раз я здесь, значит так надо. Иначе амбал у дверей не пропустил бы меня, верно?

– Отличный ответ, – усмехнулся бармен. – Пожалуй, я дам тебе за него стакан воды. Газированной. Без льда. А больше ты ничего здесь не получишь.

Искендер предпочел не спорить. Потягивая воду, он смотрел в сторону сцены. Наверное, она где-нибудь за кулисами. Надо ее найти, не теряя времени. Он снова нащупал в кармане флягу с кислотой. На ощупь она казалась и холодной, и теплой одновременно. Искендер собирался с духом, готовясь к решительным действиям, когда заметил, что в клубе появился охранник, который смотрит на него в упор и указывает на свои наручные часы. Искендеру оставалось только допить воду, поставить стакан на стойку, поблагодарить бармена и двинуться к выходу. Все планы летели к чертям.

Он прохаживался по тротуару взад и вперед, лихорадочно соображая, как же поступить теперь. Прошла, казалось, целая вечность. И вдруг он заметил на улице знакомый силуэт. Растрепанные волосы, опущенная голова, неуверенная походка, – казалось, этот человек боится, что ноги вот-вот ему откажут. Он прошел мимо Искендера, не заметив его.

– Папа…

Эдим остановился и повернул голову. Искренняя, радостная улыбка, появившаяся на его лице, моментально сменилась испуганным выражением.

– Искендер?.. Что-нибудь случилось с твоим братом или сестрой?

– Нет-нет. Ничего не случилось.

Испуг на лице Эдима уступил место облегчению, а секунду спустя облегчение сменилось подозрением и досадой.

– Тебе нечего здесь делать.

Подобной реакции Искендер не предусмотрел. Он ожидал, что, увидев его, отец придет в смущение, возможно, вспыхнет от стыда, но уж никак не вспылит.

Стараясь скрыть свою растерянность под непроницаемой маской, Искендер процедил:

– Тебе тоже нечего здесь делать.

Уголки рта у Эдима дернулись, глаза сердито вспыхнули.

– Ты с кем разговариваешь, щенок? Не зарывайся!

– Я хочу, чтобы ты вернулся домой, папочка.

Сарказм, с которым он произнес последнее слово, не ускользнул от Эдима.

– Иди домой, к матери, пока я не переломал тебе кости!

– Бедные мои кости! Почему-то сегодня всех так и тянет их переломать.

Повисло молчание. Отец и сын буравили друг друга глазами, выжидая, кто заговорит первым. Внезапно Эдима охватило жутковатое чувство: ему показалось, что он смотрит в зеркало и видит себя молодым. Его сын был удивительно похож на него внешне, но при этом начисто лишен неуверенности в себе и вялости, из-за которых жизнь Эдима пошла наперекосяк.