Ирэн Роздобудько - Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…

Особенно нестандартной показалась ему история, которую он услышал от соседки бабы Клавы (ведь он приставал с расспросами ко всем людям пожилого возраста, пытаясь вытянуть из них как можно больше деталей).

Она рассказывала, как еще до войны ее одноклассница познакомилась на Крещатике с немцем, который попросил показать ему Успенский собор. Немец без памяти влюбился в красавицу Марусю и даже хотел жениться на ней. Напуганная девушка вынуждена была уехать в деревню к бабушке. Немец вернулся на родину ни с чем, оставив бабе Клаве письмо для любимой, в котором писал, что она, Маруся, единственная женщина в его жизни.

Через четыре года, войдя в столицу Украины в составе оккупационных войск, этот немец разыскал «женщину своей мечты». Он не был военным, занимался экспертизой картин и предметов старины и, несмотря ни на что, мечтал разыскать в Киеве свою девушку. И разыскал! Роман возобновился. С той лишь разницей, что в это время Маруся была подпольщицей. Она переехала на квартиру к своему немцу, жила с ним, как официальная любовница, страдая от ненависти жителей дома, а по ночам рылась в портфелях пьяных гостей своего возлюбленного, собирая сведения для партизан. Когда ее расстреляли, немец чуть с ума не сошел.

Что произошло с ним дальше, баба Клава не знает, но ходили слухи, что он застрелился.

«И, Господи прости, он хоть и фашист, но любил ее очень! – вздыхала баба Клава. – Мне было жаль этой любви! Такое я видела впервые. Их отношения не были похожи на те, к которым мы привыкли. Он боготворил Марусю, смотрел, как на икону! И, честно говоря, я ей завидовала…»

Так, медленно, шаг за шагом, Макс выудил еще несколько нестандартных историй. Вторая соседка, баба Шура, вспомнила, как во время празднования Нового года под одной крышей собралась странная компания: тот немец со своей любовницей Марусей, которую все считали «немецкой подстилкой», юная комсомолка – дочь профессора медицины, сержант Красной армии, спасенный из Дарницкого гетто, и еврейская семья, которая укрывалась в квартире бабы Шуры и таким образом смогла избежать участи своих соплеменников в Бабьем Яру. Это фантасмагорическое сборище Макс выписывал с особым трепетом и даже завидовал актерам, которым придется воплотить все психологические нюансы общения этой странной компании.

…Пересказывая все коллизии сюжета друзьям, Макс видел неподдельный интерес и чувствовал, что он на правильном пути.

Интересно, как же это все воплотилось в фильме?

…Макс крепко сцепил пальцы рук и заставил себя смотреть на экран. Титры закончились. Сейчас должен появиться подоконник в подъезде дома, где состоится разговор детей – мальчика и девочки, которые, болтая ногами, жуют не донесенную до дома маленьким испанцем французскую булку.

Но вместо этого на полный экран выплыла довольная рожа в военной фуражке. «Привет, орлы», – обратилась рожа к ребятишкам, окружившим ее во дворе. «Здравия желаем, товарищ командир», – бойко откликнулись дети. Еще через минуту рожа– ни к селу ни к городу – достала из кармана окровавленную пилотку своего боевого товарища и фотографию его жены (тоже окровавленную) и торжественно вручила все это одной из героинь со словами: «Это фото он у сердца носил!» Героиня громко зарыдала. Что-то более фальшивое трудно было придумать. Все происходило по схеме.

Чуть позже, проведя героев по коротким ситуативным сюжетам, неизвестный «соавтор» вложил в уста этой же рожи в военной форме признание в любви к главной героине, прозвучавшее примерно так: «Ты мое солнце, ты мое небо… Мы будем жить долго и счастливо…»

Макс зажал уши и опустил голову: в тексте не было ни единой его строки!

Все – «в лоб», все надуманное. Как говорил его преподаватель драматургии в театральном – «Собачья песня!»

Макс хорошо запомнил, как драматург приводил пример признания в любви – тогда они как раз писали этюд на эту тему и, конечно, на первых порах все десять студентов это признание написали именно так, «в лоб»: «Я тебя люблю» или почти так, как сказал военный главной героине – «Ты мое солнце…» И почти все получили вполне заслуженный «неуд».

Оказалось, признаться в любви можно по-другому, а если актеры хорошо дотянут написанные сценаристом слова эмоцией, то обычное «Ты взяла зонтик?» или «Ты поел?» – может прозвучать не хуже, чем тысячи фальшивых и прямолинейных слов. Этот урок Макс запомнил навсегда и с тех пор пытался вкладывать в уста героев живую и простую речь.