Бриттани Сонненберг - Дорога домой

Но свадьба Ли меня волнует, может, даже больше, чем ее, поскольку мне известно, что она для нее значит. И должна сказать, замечательная черта существования мертвых – та чистая радость, которую ты можешь испытывать за других людей, особенно тех, которые при твоей жизни могли тебя раздражать или обижать. Не знаю точно, где я буду стоять, рядом с мамой, наверное, а может, стану перемещаться во время церемонии, стараясь не слишком шуметь или отбрасывать случайные тени. Надеюсь, у них есть бифштекс. И танцы под старые песни. И это – именно то, на что Ли на самом деле надеется, в чем не призна́ется даже себе. Я знаю свою старшую сестру.

А затем, вероятно, время для небольших каникул, чтобы навестить мои новые любимые места: Северный полюс, строительные площадки в Китае, коста-риканский дождевой лес. А потом на сентябрь запланированы брифинги, которых я очень жду: чрезвычайно важно, когда тебе разрешают участвовать. Думаю, мне это удастся даже раньше обычного, потому что Ба Ада была моей наставницей и мне приходилось сопровождать ее на некоторые из ее брифингов.

После своей смерти первой из мертвых я встретила Ба Аду. Одному человеку из твоей прошлой жизни, умершему члену семьи или другу, разрешено быть твоим наставником, и Ба Ада выбрала меня. Она очень отличается от той, кого я помню, когда мы обе были живы. Умершая, она гораздо бойчее, шутит, что я ее личный помощник, и рассказывает, кого из телеактеров хотела бы поцеловать, если бы была жива. Увидев Ба Аду, я испытала облегчение, потому что сразу после смерти ты очень сильно тоскуешь по всем своим родным, точно так же, как они тоскуют по тебе. И несмотря на всю земную риторику о том, как здорово, что мертвые больше не чувствуют боли, что они на небе (Ну да: я хочу – мармеладных медведей на завтрак, обед и ужин и никогда никаких инструкций по медитации!), никто не знает: порой мы стремимся или даже цепляемся за боль, ибо она, как ни странно это звучит, является утешением. Здесь, даже если ты чувствуешь укол боли, ты видишь, как она заканчивается, знаешь, что она поглощается, словно укорачивающиеся на земле летние дни. Я так отчаянно хотела сказать это Ли в течение всех тех лет ее жизни, наполненных мучительной болью, но способа не было, кроме ветерка в ветвях деревьев, ее любимой песни, чтобы населить самые безопасные ее пространства. В этом инструкции по медитации пользу приносят.

Нас четверо. Ли, Крис и Элиз по-прежнему, на секунду, ищут меня в ресторанах, когда садятся за стол, накрытый на четверых; как и я иногда, просыпаясь (снова образно говоря), забываю, что я не в постели рядом с Ли и меня не будит мама.

Кто знает, что такое следующий уровень? Вокруг носятся самые разные слухи. Некоторые говорят, что ты полностью забываешь свое прошлое или понимаешь, что никогда не был собой. Другие смеются над этим и заявляют, будто следующая стадия – постепенная потеря личных чувств, так что ты начинаешь вибрировать в унисон со всеми ощущениями, где бы они ни были. Но сказавший это парень – старый хиппи, с этим согласны все. Я даже слышала, кто-то говорит, что следующий этап – быть домом. Домом? Не знаю. Это немного пугает. Но я черпаю мужество у оставшейся внизу Ли, составляя вместе с Маттиасом список гостей, отвечая по электронной почте маме, какие стихи должна прочитать пасторша. Я рада, что Ли выходит замуж до того, как я перейду дальше. Мертвые по-прежнему иногда нуждаются в живых, чтобы помнить, что такое выбор, как и живые по-прежнему смотрят на нас, мертвых, чтобы войти в собственную неизбежность.

Я очень благодарна:

Моим родителям, Карен и Стиву Сонненбергам, за то, что они выдерживали бесконечное чтение в гостиной, терпеливо, неоднократно произнося мое имя, пока я не отрывалась от книг, и за их глубокую скрытую реку любви и поддержки.

Моей обширной родне, Сонненбергам и Стивенсам, за то, что подарили мне острое чувство семейных уз и принадлежности, где бы в мире мы ни находились.

Моему агенту Дженни Феррари-Адлер за веру в этот роман, за помощь в виде бесценной писательской мудрости и, вместе со всем коллективом «Юнион литерари» и его субагентами, за поддержку этой книги в обретении ею пристанища.

Моему редактору Хелен Этсма за ее блестящее чувство истории и героя и за деятельное присутствие даже во время стремительно разворачивавшихся событий ее жизни, и всем из Центрального железнодорожного вокзала Нью-Йорка за их потрясающую работу.