Антонио Редол - Яма слепых

Тут он повернул лошадь к берегу и пришпорил ее. Тогда-то Антонио Лусио и услыхал грохот преследовавшего его наводнения; времени на то, чтобы, оглянувшись, убедиться в этом, у него не было: он и так потерял много дорогих минут, но спиной чувствовал его устрашающее дыхание. То была огромная, чудовищная пасть, которая выла, рычала, грохотала, точно перекаты грома, возможно с одним-единственным желанием — проглотить появившегося здесь землевладельца со всеми потрохами; ни на секунду Антонио Лусио не переставал чувствовать дыхание разбушевавшейся стихии и безотчетно сдавливал ногами бока Золотистой, которая со вставшей дыбом гривой неслась, словно на крыльях ветра, под проливным дождем. Дамба была рядом, не совсем рядом, как хотелось бы, но близко. Теперь это было единственное укрытие, которое можно было найти во всей Лезирии. Впереди он увидел ров и перемахнул через него. Как это ему удалось — одному богу известно, но только следом за собой он услышал рычание воды, которая заполняла каждое углубление. И здесь, разгулявшись безо всякого удержу, она его настигла, сбила с ног и лошадь и седока. Антонио Релвас почувствовал, что погружается в воду, выбросил вверх руки и закричал. Ужасающий крик лишил его последних сил, и он, потеряв сознание, рухнул тяжестью обмякшего тела на дамбу, тогда как Золотистая поднималась на ноги — это он уже узнал потом, из рассказов.

Борьба между лошадью и водой была долгой. И та и другая сражались за Антонио Лусио. Но победила все-таки лошадь, это стало ясно, когда вода схлынула. Тогда лошадь вцепилась в одежду Антонио Лусио зубами и с большим трудом потащила его, оглашая окрестность ржанием в надежде, что люди придут на помощь. Но прийти на помощь было некому. И она волочила по грязи и чертополоху дамбы тело Релваса, которое то застревало, то соскальзывало, грозя снова оказаться в воде. Это продолжалось долго, до тех пор, пока лошадь не вышла на возвышенное место между Тежо и затопленным лугом. Здесь она, измученная, легла около хозяина.

Тут— то и нашли их лодочники, обоих считая мертвыми.

Вот тогда-то и схватил Антонио Лусио этот сухой кашель, что теперь не давал ему покоя. А лошадь получила новую кличку. Теперь ее звали Чудотворная, к чему она быстро привыкла. Крестным лошади был, конечно же, карлик Таранта.

С тех пор в церкви Алдебарана всегда в один и тот же ноябрьский день Диого Релвас с семьей и слугами присутствует на благодарственном молебне, им же самим заказанном. Диого Релваса всегда сопровождает самая любимая дочь-Мария до Пилар, несмотря на то что в последние годы число Релвасов приумножилось. У землевладельца теперь пять внуков: трое от Эмилии Аделаиде, которые живут в Синтре с матерью, и еще двое мальчиков, рожденных Марией Луизой Сампайо Андраде, теперь Релвас, состоящей в браке с наследником дома Релвасов. Обоих мальчиков нарекли Диого: тот, что уже ползает, зовется Антонио Диого, а тот, что сосет грудь, — Жоан Диого.

Самоуверенным Зе Педро Борда д'Агуа был всегда — была в нем эта отцовская косточка, но с того самого дня, когда Диого Релвас подарил ему ту лошадь, на которой он участвовал в бою с молодым быком под открытым небом, он стал еще и тщеславным. После же состоявшейся в Мадриде корриды, в которой принимали участие два португальских быка и по завершении которой Зе Педро в обществе тореро вышел на арену, чтобы поблагодарить за аплодисменты, адресованные его хозяину, тщеславие его возросло. Потом его заботам поручили манеж, «он был особенно способным к объездке лошадей», говорил Диого Релвас и любил рассказывать, что парень на этой новой работе уже сломал два ребра и повредил руку из-за того чалого коня, который был продан одному тореро и имя которого так часто теперь мелькало в газетах.

Зе Педро гордился славой коня. Он его воспитал и оставил на его шерсти отметину, «это мой сын», говорил он.

Берет Зе Педро не носил, как не носил и одежду пастуха, хотя по праздникам на нем были надеты темные штаны, вязаные носки, красный опоясывающий бедра кушак и того же цвета жилет. Хозяин приказал ему одеваться так, как одеваются земледельцы, и подарил еще кордовскую светло-коричневую шляпу и рубашку спереди в складку, с позолоченными пуговицами и низким воротником.

Надо сказать, тщеславие ему шло.

Стройный, очень стройный и сухой, сильные ноги, лицо красивое и выразительное с живым взглядом и выступающими на худых, впалых щеках скулами. Волосы черные, такие же черные, как глаза, рот маленький, с тонкими губами, зубы белые, выделяющиеся на смуглой коже лица. Похож на мулата.