Антонио Редол - Яма слепых

Мигел Жоан предупредил ее, что впереди канава и она должна быть готова ее перепрыгнуть. Заяц бежал именно к канаве и, похоже, именно там надеялся спрятаться. Какая-то минута — и он бы был таков. Борзые, казалось, почуяли опасность потерять добычу и увеличили скорость: чья возьмет? И вдруг разом исчезли в зарослях, и только спустя какое-то время растерянные, принюхивающиеся и лающие на обманувшего их зайца, след которого простыл, собаки появились вновь. И тут, в этот самый момент, прежде чем кто-либо успел заметить и вскрикнуть, спутница Мигела Жоана полетела в канаву. Мигел Жоан испугался, так как все это время был заворожен заячьей хитростью, которая почти спасла зверька или дала передышку. Все спешились, последовав примеру То Ролина, который полез в воду, чтобы вытащить потерявшую сознание Жулинью, тогда как пастухи прикладывали все усилия, чтобы вытащить переломавшую ноги, увязшую в иле лошадь.

Свора собак яростно лаяла.

Приняв нежданно-негаданно грязевую ванну, наездница жаловалась на руку. Она была бледна, хотела пить, да, ее мучила жажда. Пришлось отвезти ее в хижину одного сторожа, где ей дали тростниковой водки. Все остальные хотели продолжить охоту, хотя пары расстроились, так как Мигел Жоан считал своим долгом сопровождать пострадавшую спутницу, а То Ролин, побуждаемый настойчивостью жены Мигела Жоана, признал, что это его обязанность, раз уж он первым оказал помощь Жулинье, вынеся ее из канавы. Жертва больше не жеманничала, понимая, что смешна и дурно пахнет, однако этот случай сослужит еще свою службу в Лиссабоне, когда она будет его пересказывать, присочиняя так, как умеет только она. Но теперь о той было думать рано. Жулинья дрожала от купания в холодной и гнилой воде, привлекающей москитов и слепней.

Нет, возвращаться домой Мигел считал неразумным: на то потребовался бы час, не меньше, а Жулинья простыла бы и получила пневмонию, к такому выводу пришла и Констанса Бонфин. Кто-нибудь должен раздеться и предложить ей свою одежду, может, чья и подойдет.

Мария до Пилар быстрее всех нашла выход из положения. Она приказала одному из пастухов снять форму, да, зайти за кусты и снять, а потом принести в хижину, где Жулинью пока укрыли нашедшейся в доме сторожа волчьей шкурой.

Все остальные обсуждали возможность продолжать охоту. Спрятавшийся в кустах заяц все еще дрожал, хотя собаки лаяли теперь совсем в другой стороне.

Из жертв и охотников этой травли на зайцев, пожалуй, борзые больше всех могли пожаловаться на сорвавшееся удовольствие побыть на свежем воздухе: хозяева застряли в хижине из-за заносчивой и изнеженной Жулиньи Кинтела.

Ведь, кроме двух собак, тех, что сопровождали Мигела Жоана и Жулинью, ни одну не спустили с повода, а им так не терпелось получить свободу и гнать зайца под окрики и свист охотников, вознаграждающих их усердие лакомствами. Зато в заячье царство вернулся спугнутый было покой.

Возможно, именно поэтому собаки так много лаяли, лаяли и скулили, вынудив наконец Мигела Жоана приказать отослать их в дальнюю псарню, особенно после того, как одна рыжая сука принялась выть, что привело в полный ужас пострадавшую наездницу: она сочла этот вой плохой приметой, накликающей скорую и ужасную смерть. Жулинья тут же, как только борзая завыла, бросилась на покрытые циновкой нары и с головой спряталась под волчьей шкурой, и ничто, даже обилие блох, не принудило ее в этот праздничный день покинуть столь странное укрытие, в которое к тому же проникла одна воровская рука, что-то искавшая на груди дамы — без сомнения, очень важное, о чем говорила жадность пальцев.

— Собак уже нет, их увели, — прошептал ей томный голос.

— А рука? — тем же томным голосом спросила уже улыбавшаяся Жулинья.

— Рука просит разрешения остаться…

Но как только кто-то, появившийся на пороге, произнес: «Мы в Рибатежо, Жулинья. Не забывайтесь», — рука тут же исчезла и голоса смолкли.

То была Изабел Салгейро. Появившись в несколько неподходящий момент, она смотрела на раздосадованного мужа.

— Здесь все трусы должны держать себя как храбрецы, — продолжала она, не смущаясь. — Поднимайтесь, сделайте над собой усилие… Мигел Жоан очень опечален вашим состоянием. Отнеситесь к нему с сочувствием.

Дамы разделили между собой блошиное расположение, чувствуя, как блохи впиваются им в бедра в том самом месте, где предназначенное для верховой езды платье особенно плотно прилегало. И это, пожалуй, больше, чем что-нибудь, заставило Жулинью, которой предлагали руку помощи, подняться и выйти из хижины.