Николай Беспалов - Встречи на ветру

– Там они! Присядьте.

Он силком усадил меня на мох. Машина проехала мимо. Мы дождались, когда шум её двигателя стихнет, и встали.

– Я пойду назад. Я не могу бросить Наума.

– Даже если он убит?

– Вы, Анатолий, ничего не понимаете. Наум больше, чем мой товарищ. Он, можно сказать, крестный отец моего дела.

– Я пойду с вами, но пойдем мы лесом.

Я согласилась и благодарно посмотрела на него. Идти лесом, конечно, тяжелее и медленнее, но надежнее. Дорога хорошо просматривается, и в случае угрозы мы быстро можем спрятаться. Я грибник, и потому по ходу высматриваю грибы. Вот желтеют моховики, там торчат коричневые шляпки горькушек, рядом красные сыроежки. Честное слово, была бы у меня корзина или, по крайней мере, полиэтиленовый пакет, собрала бы моховиков.

– Грибов много. В детстве мать говорила, что большой урожай грибов – к войне.

– А разве сейчас у нас не война?

Я обладала информацией о потерях в результате терактов и преступлений против личности.

– Может быть, Вы, Анатолий, и правы. Но война эта какая-то странная. Воюем против своего же народа.

Показался особняк.

– Тут остановимся.

Я опять подчиняюсь мужчине.

– Понаблюдаем.

– Нам бы пригодился бинокль.

– И так все видно. Дыма нет. Окна целы. Тогда что же грохнуло?

– Подорвали на дворе, вот и дыма нет, а окна уцелели, потому что взрыв был у озера.

– Так мы с Вами, Ирина, до вечера можем ждать. Я не намерен выступать пристяжным в паре гнедых и сидеть в засаде, кормя комаров у дома богатея Наума. Даже если его взорвали, то что я-то смогу сделать? Я, обыкновенный программист-компьютерщик.

– Раньше выходить нельзя: а вдруг в доме засада?

– Вы с ума сошли! Больше тридцати минут я тут не высижу. Кроме того, я уже в туалет хочу. При Вас идти за сосну мне неловко.

– Вы интересный мужчина. Пойти в кустики вам неудобно, а говорить об этом незнакомой женщине можно.

Мы отвлеклись от наблюдения за участком, и напрасно. Звук заводящейся машины вернул нас к действительности. А она была такова – из-за дома выехала машина «УАЗ», которой мы раньше не видели.

– Что за хреновина! Откуда этот монстр?

Обозвать наш вездеход монстром, по моему мнению, не патриотично.

– Наверное, Анатолий, машина проехала тогда, когда мы углубились в лес, обходя болотистое место.

– И не услышали? Что-то не верится.

«УАЗ», урча, выехал за ворота и, набрав скорость, уехал.

– Ждем две минуты и идем. Иначе я при Вас осрамлюсь.

Начало темнеть. Черт возьми, неужели мне придется ночевать тут, неизвестно как и с этим мужчиной? Озираясь, крадучись, мы пошли к дому.

– Смотрите, а там свет. Постучать?

– Стучите.

Но стучу я. Сначала деликатно, потом активнее и завершаю ударами кулаком.

– Никого.

– Никого, – вторю я, и мы входим в дом. Свет горит в каминном зале, в нем повис запах хорошего табака и дезодоранта.

– Мертвец курил.

– Ну и юмор у Вас, Ирина Анатольевна.

– В таких ситуациях юмор спасает.

– Ждите.

Он скрывается за одной из трех дверей.

Судя по тому, как он уверенно ведет себя, я делаю вывод, что он бывал тут и раньше. Есть время осмотреться. Я тут не завсегдатай. На журнальном столике у буфета ручной работы из карельской берёзы литровая бутылка «Бифитра», вазочка со смесью сухофруктов и сигарная коробка. На подлокотнике кресла блестит гильотина для обрезки сигар. Шик! На торцевой стене три картины маслом в багетном обрамлении. Я не большой спец, но картины старинные.

– Вы любите живопись? Я предпочитаю ходить в музей. Там подлинники.

– Это подлинники. Наум не признавал копий. Это Кипренский, а это этюд Валентина Серова. Я бы чего-нибудь поела.

– Вы способны кушать рядом с покойником?

– Где Вы видите покойника? Пока Вы опорожняли свой мочевой пузырь, я не только любовались живописью, я успела провести разведку. За домом я обнаружила воронку. Трупов там нет. Они уже улетели на небеса. Гараж открыт. Из всего мною увиденного я делаю вывод, что киллерам не удалось убить всех, а те или тот, кто остался в живых, укатил на советском джипе, прихватив трупы и раненых. И ещё я думаю, что сам Наум не погиб.

– Выходит, что те, кто посягал на жизнь господина Корчака, были полными болванками или дилетантами.

– Ваше предположение имеет основание быть. Но у меня другая версия. Все это инсценировка. Пошли в столовую. Я не могу рассуждать на голодный желудок.

В столовой мы нашли сервированный на пять человек стол и множество еды на двух сервировочных столиках. Напитки располагались на стойке бара.