Валерий Шемякин - Чердаклы

Вот, Гучков с довольным видом поворачивается к Буту, что скажешь? И, не дав ему ничего сказать, пускается в длинное объяснение. Растет как на дрожжах, надо только вовремя подкармливать. Воспроизводство простейшее. Клетка взята у реального человека… Уж не у Миши ли Павлова, случаем? – мрачно спрашивает Бут и, не дожидаясь ответа, задает еще один вопрос: а что она жрет?

ГУЧКОВ: Все что угодно. Торф, макулатуру, каменный уголь. Себестоимость копеечная, а польза какая, а?

БУТ: Какая?

ГУЧКОВ: Ну, знаешь… Возьмем хотя бы такой аспект. Структура мышечной массы свиньи близка к человеческой, легко усваивается. А тут – практически – идентичная.

БУТ: Ты что – этим собираешься народ кормить?

ГУЧКОВ: Я вообще не собираюсь никого даром кормить, у меня другие задачи. Вся история цивилизации – это безуспешные попытки создать совершенное существо…

БУТ: А мозги у нее есть?

ГУЧКОВ: Наверное. Как у динозавра. Разрежем – посмотрим. Тут проблема – инструментарий трудно подобрать. Чего ты подскочил?

Чем я могу помочь? – спрашивает Бут, уже делая шаг к выходу, – бензопила не сгодится? Газету Гучкову он так и не показал.

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … комок газетной бумаги:

Нетопыри. Этот вид рукокрылых строит открытые гнезда из бумажных ячеек, которые подвешиваются на ножке к потолкам старых зданий, а также к чердачным князькам. Как только ножка и первая пустая ячейка готовы, матка прекращает свое участие в строительстве и откладывает внутрь яйцо. Затем вокруг первой ячейки строятся следующие, заполняемые яйцами по мере своего завершения…

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … ….

Зиновий Давыдов

Во дворе на бордюре ровным рядком сидят пацаны в одинаковых трикотажных штанах и кроссовках. Не видел ли здесь кто-нибудь Тату Кататония, спрашивает Зиновий. Она на чердаке, говорит ему кто-то…

…Он сдергивает повязку и оглядывается. Сквозь щели и круглые застекленные дыры пробивает сизоватый предвечерний свет. Геометрические фигуры из деревянных балок уходят в глубину чердака – ромбы, трапеции, острые и тупые треугольники. Провода, расходящиеся пучками и свисающие обрывками, замотаны в узлы. Старые оконные рамы. Кучи выцветшего тряпья. Все в голубином помете. Прямо под коньком гигантское, серое, будто отлитое из асбеста, осиное гнездо. Оно большое, очень большое – будто подвешенная на просушку дыня. А под ней допотопная будка телефона-автомата, полосатый столбик, голубая табличка со стрелкой вниз: Земля 16,2 м .

– Территория без правил, – раздается в полутьме чей-то голос. – На нас не распространяется.

– Что не распространяется?

– Ничего.

В темном углу искрят провода.

– Вам нехорошо, коллега? – Перед ним появляется какой-то упырь с огромной головой. – Это потому, что вы давно ничего не ели. И не пили. И не курили. – При крайней худобе у него непомерно громоздкое тело – выпирающая грудь, выступ на спине, похожий на срезанный горб, как у хоккеиста в полной экипировке.

– Я не курю.

– Вот именно. Пойдемте, пойдемте. Как раз время трапезы. – Упырь подхватывает его под руку и тащит по скрипучим доскам куда-то в темную глубину чердака. – Доктор Некрозов, – представляется он на ходу.

– Давыдов.

– Знаю, знаю, вы ведь давно прошли кастинг.

Кастинг? Ха. Они останавливаются возле пролета, перекрытого старым театральным занавесом, бывшим когда-то плюшевым. Занавес отдергивают, Давыдова заталкивают в пространство, напоминающее ветхозаветную гостиную. Здесь куча всякой рухляди – комоды, секретеры, этажерки, довольно прочный еще дерматиновый диван с полочками и зеркалами. На стене поблекшие репродукции из журнала « Огонек» – девочка с персиком, Иван-царевич и Серый волк. Кажется, он попал во времена детства, к деду в деревню…

В глубине длинный стол, за которым десятка полтора разновозрастных малолеток. Младшему лет восемь, старшему – высокому толстяку – можно дать и семнадцать.

Недалеко от стола, прямо на пыльном полу, стоит железная бочка, доверху наполненная какой-то белой бурдой. Похоже на сметану, думает Зиновий, хотя нет, это другое – мучная затируха или клейстер. Два пацана подходят к бочке с эмалированным тазиком…

Доктор Некрозов берет черпак, наполняет тазик почти до краев, пацаны в четыре руки несут его к столу, ставят на середину, и тут же начинается трапеза – все не спеша, по очереди зачерпывают ложками эту баланду и отправляют себе в рот. Маленький мальчик с большими ушами внезапно вскакивает, взбирается на стол, быстро пробегает и останавливается напротив толстяка в тюбетейке: