Сид Чаплин - День сардины

— А для чего?

— Чтобы задать несколько вопросов и кое-что выяснить.

Мой старик вздохнул.

— Я предпочел бы драться.

— Пег хочет развестись с вами. У вас есть возражения?

— Хотите развод — кто ж вам мешает? Пожалуйста. Я тут не помеха.

Он сел на землю, сорвал травинку и стал жевать.

— Пегги еще ни слова не сказала.

Моя старуха тоже села на траву, и я впервые с удивлением заметил, какие у нее красивые ноги. Сели и мы.

— Я хочу снова выйти замуж, — сказала она.

— За него? — Она кивнула. — Что ж, получить развод легче легкого. Все равно как в кино сходить. Раз-два — и готово. Я тебя бросил… и даже еще хуже…

— А ты не против? — спросила моя старуха.

— Я с другой связан. Вот уж без малого два года.

— Живешь с ней? — спросила моя старуха.

— В законном браке, — ответил он спокойно.

— Как же ты женился? Разве можно…

— Это называется двоеженство, — сказал он. — Меня за это могут посадить на год или два.

— А она как же? — спросила моя старуха. — Я хочу сказать — такой удар…

— Переживет. Позлится, конечно, с недельку. — Он прищелкнул языком. — Уж это как пить дать. А так ничего.

— Дети есть?

Он покачал головой. Потом бросил на меня быстрый пристальный взгляд.

— Вот, пожалуй, и весь сказ.

Моя старуха встала.

— Что ж, тогда пусть все остается как есть. Я скорее умру, чем стану устраивать свое счастье, отправив человека за решетку. — И, помолчав, добавила: — Хоть он этого и заслужил. — Она повернулась к Гарри. — Прости меня, Гарри, но я не могу.

— Тебе решать, Пег.

— Ну, уж нет, — сказал мой старик. Он рвал траву и складывал ее кучкой около себя. — Слишком долго по моей вине все оставалось как есть. Я говорил себе, когда ехал сюда, — хорошенькое будет дело, если я на нее налечу. Надо все это уладить раз и навсегда. Вот что я себе говорил. Ведь я тебя знать не хотел. А ты так много сделала, растила мальчика столько лет. Теперь моя очередь. Как хотите, а я и сам должен от этого избавиться. Завтра я буду на юге, в своей части. Схожу там в полицию, поговорю с инспектором. Он мой приятель. И мы все уладим…

— Делай как знаешь, — сказала моя старуха. — Я о тебе же беспокоюсь.

— Знаю, — сказал мой старик. — Я бросил тебя в беде, но не потому, что ты была злая. У тебя всегда было большое сердце, Пег.

— Пойдем? — сказала моя старуха.

— Я вас догоню, — сказал я.

— Ступай с матерью, — сказал он.

— Будем ждать тебя к чаю, — сказала мне моя старуха.

И они с Гарри ушли. Мой старик проводил их взглядом. Когда они отошли шагов на пятьдесят, она взяла Гарри под руку. Мой старик снова принялся рвать траву. Мы сидели долго. Наконец он сказал: — Здесь травы больше нет. Давай отойдем немного.

И мы пошли к дальним деревьям. Но еще не дойдя до них, он начал говорить. Я, может, не стал бы его и слушать. Но ему досталось не меньше моего, и он выдержал испытание. Когда за всю жизнь можешь провести с отцом только полдня, что ж, стараешься выжать из этого все до капли.

Моя старуха была на высоте, она даже не спросила, о чем у нас с ним был разговор. Меня это обрадовало, потому что я не умею, как она, запоминать все до единого слова и пересыпать свой рассказ всякими «он говорит» и «она говорит». Да и разговор был не такой, чтобы разменивать его по — мелочам. Поэтому я предоставил ей самой догадываться. И пока я уминал свою порцию ананасов со сливками и хлеб с маслом, запивая его крепким чаем, почти ничего не было сказано. А потом я сидел молча и ждал.

— Ну, какие у тебя планы на вечер? — спросила она.

— Меня пригласили в гости.

— Куда же это?

— Какая разница? Ведь я все равно не могу пойти без тебя.

— Посмотрим. Сначала скажи, куда.

— В храм божий.

— Не может быть. Кто? Когда?

— Вчера вечером. Я познакомился с пастором, и он меня позвал.

— И ты хочешь пойти?

— Собирался, но ведь ты сказала, чтоб я без тебя ни шагу.

— Ты сам знаешь, что в церковь я тебя пущу.

Тогда я сказал, что, если она не против, я, пожалуй, пойду, но не думайте, что больше не было никаких расспросов, — она, например, хотела знать, как это я познакомился с пастором и что он за человек: ах, вот как, значит, у него есть дочь, и так далее в том же духе. Наконец она все выяснила, и я был свободен.

— Помолись там за меня, — сказал Жилец.

А моя старуха только поглядела в мою сторону, и я сразу догадался, что у нее на уме. Делать нечего, я пробормотал молитву, но она состояла всего из двух слов: «Помоги маме». Я в жизни не думал о религии, меня лишь иногда интересовало, откуда все произошло и как началось, а если все время об этом думать, живо с ума спятишь: положим, даже решишь, что все создал бог, и будешь молиться — какой от этого толк? Услышишь звук своего голоса, и только. Односторонняя связь. Станция не отвечает. Поймите меня правильно. Иногда я диву даюсь, как это все так ловко устроено. А иногда мне кажется, что я похож на человека, который хочет поймать Нью-Йорк или Сидней слабеньким детекторным приемником. А это, пожалуй, потруднее, чем самому собрать приемник, пусть даже из всякого хлама и без запчастей.