Фэнни Флэгг - Стоя под радугой

Как вы знаете, Док в этом году вышел на пенсию, и мы собираемся путешествовать, поездить по друзьям. К концу жизни накопили мы немного, далеко не богачи, но я перечитываю ваши письма и чувствую себя миллионершей. Надеюсь, вы иногда будете мне писать. Но у нас еще целая неделя, так что не прощаюсь, просто говорю «до завтра». Приятного вам дня.

Элнер встала, вздохнула, подумала: как же мы будем без «Соседки Дороти»? И не она одна так думала. На кухне в двадцати милях от города фермерша открыла левый ящик стола, тот, что возле раковины, вытащила блокнот, и, перепробовав штук шесть ручек, нашла одну, шариковую, в которой еще не закончилась паста. Она села за стол и принялась писать.

Дорогая Соседка Дороти.

Дай думаю сяду да набросаю вам пару слов чтобы сказать как мне будет не хватать ваших ежедневных передач. Так приятно вас слышать, перестаешь чувствовать себя такой оторванной от города. Без вас и вашей семьи мне было бы одиноко и тоскливо. Временами мне кажется что Бобби и Анна Ли – и мои дети. Господи, неужели это закончится? Вы были прекрасной соседкой.

Ваша подруга

миссис Вернон Бошелл

Док наставлял молодого фармацевта, который должен бы занять его место, когда принесли рецепт. Увидев, кому предназначено сердечное лекарство, он кинулся домой. Они так и не попутешествовали. Осень в этом году выдалась теплая, и они часто сидели на качелях в саду, провожая солнце.

22 октября в студию вошел высокий худощавый диктор, посмотрел на часы. Ровно в 9.30 вместо передачи «Десятка хитов», выходящей сразу после новостей, люди с удивлением услышали:

– Дамы и господа, радиостанция УДОТ с грустью сообщает о смерти нашего друга. Вчера вечером Соседка Дороти мирно скончалась у себя дома, в Элмвуд-Спрингсе. У нее остались дочь Анна Ли и сын Роберт. Мы хотели передать наши глубочайшие соболезнования родным и сотням радиослушателей, которые знали и любили ее. Мы же, радиостанция УДОТ, в знак траура выйдем из эфира и почтим часом молчания память женщины, которой всем нам будет не хватать.

Закончить обращение мы хотели бы вот чем. Что такое жизнь? Лучшая и достойнейшая жизнь – это когда об ушедшем можно сказать, что при жизни он нес любовь и радость всем, к кому прикасался. Такой была женщина, которую все знали просто как Соседку Дороти. И хотя здесь, на земле, ее голос больше не прозвучит, мы хотели бы думать, что где-то там, в другом мире, люди включат приемник и услышат ее впервые. Прощай, дорогой друг.

Хотя нет числа годам и часам, потраченным Нормой на волнения по пустякам, в миг настоящей опасности она одна сохраняла спокойствие и хладнокровие. Ни слова ведь не сказала ни Маку, ни тете Элнер. Близкие знали только, что Норма отправилась на ежегодный осмотр. Две недели она им ничего не говорила. В тот вечер после ужина, сложив посуду в посудомоечную машину и выключив свет в кухне, она подсела к Маку на диван в гостиной.

– Мак, я уверена, что это чепуха, но у меня на маммограмме небольшое уплотнение, и доктор Халлинг хочет сделать биопсию.

Мак почувствовал, как от лица отлила кровь.

– Так что я съезжу в среду. Я всего день-другой там пробуду, но ты не волнуйся, я приготовлю впрок, чтобы ты тут с голоду не помер, пока меня не будет.

Мак наконец обрел голос:

– Господи Иисусе, когда ты узнала?

– Две недели назад.

– И две недели ты молчала?

– Ну а чего тебя зря беспокоить. Я и сейчас-то говорю лишь потому, что меня могут оставить в больнице на ночь, смотря что найдут, и я не хотела, чтоб ты пришел с работы и начал гадать, куда я запропастилась.

– Ты сказала тете Элнер и Линде – она приедет?

– Нет. Я же говорю, нечего тут рассказывать, пока мы не узнаем, что это, может, вообще пустяки.

– Как ты могла от меня скрыть? Что с тобой такое?

– Да ничего такого, дорогой, просто не хотела тебя волновать, и все.

– Да я же твой муж, бог ты мой, кто ж так делает: да, кстати, знаешь, у меня, возможно, рак.

Он пожалел о своих словах в ту же секунду, как они вырвались. Однако Норма погладила его по голове, потрепала по плечу:

– Да ну, милый, нет у меня рака.

– А вдруг.

– Шансы невелики, но даже если есть, это не конец света. Доктор сказал, стадия ранняя.

– Так он думает, это рак?

– Нет, он имел в виду «если». Если и есть небольшой шанс, то мы вовремя его отловили.

Ночью Мак не мог заснуть, около трех встал, вышел во двор, по щекам его текли слезы. Не столько оттого, что он был напуган, сколько оттого, что ее храбрость всегда трогала его до невозможности.