Александр Петров - Меморандум

Руководство канала в связи с политическими изменениями в обществе оказалось в опале и всем составом дружно уволилось. На руинах некогда либерального творческого коллектива за короткое время создали нечто совсем новое и необычное, с государственным финансированием и, соответственно, диктатом. При раздаче карт Михаилу выпало совместить сразу две должности: сценарист и продюсер. Жалованье возросло на порядок, а уровень творческой свободы как ни странно увеличился. По сути, он стал сам себе начальник. Иной раз голова кружилась от распахнувшихся перспектив. На него накатила волна вдохновения, Михаил фонтанировал идеями, сыпал текстами, свежими, ловко закрученными, с интеллигентным юмором.

Через два года устойчивого успеха у него в кабинете появился человек, который раньше был вхож только в начальственные высокие этажи — риелтор элитного жилья. Он разложил на столе альбомы с фотографиями интерьеров квартир, лоджий, веранд, видами из окна — и ласково предупредил: ему все известно о состоянии финансов Михаила, о дальнейшем росте карьеры. Напоследок он произнес убийственную фразу, не оставлявшую клиенту никаких шансов к отступлению: что поделать, голубчик, вы достигли такого уровня, когда уже не можете себе позволить жить в прежних условиях.

Михаил выбрал пятикомнатные апартаменты жилого комплекса средь мещанских особняков Полянки на седьмом этаже с видом на Кремль. Не прошло и трех недель, как дизайнерские работы были завершены итальянской фирмой, обставлены мебелью — всё в стиле хай-тек — и Михаил втайне от жены и детей въехал в новое жилище.

Повышение социального статуса учинило в голове Михаила новый приток идей. Он создал невиданное в стране ток-шоу, подсмотренное на американском кабельном канале, а так же новую интеллектуальную игру, срисованную оттуда же. Он работал дни и ночи напролет, не жалея себя.

Разумеется, обещанная Борису глава так и лежала на домашнем столе в виде единственного листа бумаги с названием «Новый издатель по-новому…» — и ни строчки более. Да и зачем ему какая-то новая книга, коль его самореализация итак движется наподобие скоростного экспресса!

Михаил приглашал в новый дом всех друзей. Только семья ничего еще не знала о квартире, и Борис дважды отказался, сославшись на занятость. Ну семья ладно, в конце концов при таких делах можно с ней и расстаться, заменив располневшую жену с необъятной грудью на длинноногую блондинку с голубыми глазами, как у генерального продюсера, известного любителя свежих впечатлений и гаванских сигар. А вот Борьку надо бы сюда затащить, его мнение ох, как интересно. Должен же соавтор знать, чего можно достичь талантливым пером!

Бориса он привез на новом «Лексусе», прямо из подземного гаража поднял на лифте с панелями из красного дерева и, бесшумно пройдя несколько шагов по ковровой дорожке, открыл дверь и провел в огромную гостиную. Гость только скользнул рассеянным взглядом по серо-белым мраморным стенам и вышел на огромную веранду. Под ногами зеленела шелковистая травка газона, перед решетчатым парапетом выстроились самшитовые кусты, пальма, дубок и березка — и не скажешь, что всё искусственное — он расположился в кожаном кресле, предложенном хозяином, и засмотрелся на просторный вид: Москва-река, Кремль, храм Христа Спасителя, Воробьевы горы, высотка на Котельнической… У стены Борис разглядел стол с пачкой листов, спросил:

— А как продвигается работа над главой книги?

— О, прекрасно, Боря, просто чудесно. Осталось чуть припудрить и я тебе отдам.

— Это всё, что ты написал? — Борис встал, подошел к столу и взял в руки единственный листок с названием.

— Понимаешь, у меня всё тут, — Михаил хлопнул себя пальцами по лбу. — Мне лишь сесть и закончить.

— Михаил, послушай меня, пожалуйста. Сейчас ты враньем похоронил саму возможность нашего сотрудничества. Очень символично, что всё происходит в помещении так напоминающем траурный зал крематория. Но, думаю, тебя это не очень расстроит, ведь ты имеешь все, что хочешь, не так ли…

— Я сделаю так, что ты никогда не издашь свою книгу! — прошипел Михаил.

— У меня есть благословение, а значит, и напишу, и издам с Божией помощью во что бы то ни стало. Прощай.

За гостем захлопнулась дверь, наступила тишина. Михаил в который раз окинул взглядом интерьер и с удивлением отметил: на самом деле, очень похоже на траурный зал крематория: мрамор, колонны, приглушенный свет, бело-черно-бежевые тона и мертвенная тишина перед подачей тела в шикарной упаковке в зев печи с круглосуточно ревущим огнем.