Гейл Форман - Куда она ушла

– Фигово, – отвечаю я.

– Ты же знаешь, какой он. Стойко терпит. Сейчас они с бабушкой собрались путешествовать – чтобы встречаться со мной в турне, новые паспорта делают. Бабуля даже нашла какую-то студентку аграрного университета, которая будет в это время присматривать за ее орхидеями.

– Как они, орхидеи? – спрашиваю я. Прекрасно, теперь на тему цветов скатились .

– Ей до сих пор всякие награды дают, так что, наверное, хорошо. – Мия опускает взгляд. – Я в теплице уже давненько не бывала. С тех пор, как приехала сюда, туда я не возвращалась.

Меня это одновременно и удивляет, и нет. Как будто бы я об этом уже знал, хотя и думал о том, что, когда я уеду, Мия может вернуться. Но, похоже, я в очередной раз переоценил собственную значимость.

– Ты бы с ними связался как-нибудь, – говорит Мия. – Они были бы рады тебя слышать, да и узнать о том, что у тебя все хорошо.

– Как у меня все хорошо?

Я смотрю на нее, она, из-под каскада волос, – на меня, и в изумлении качает головой.

– Да, Адам, как у тебя все прекрасно. У тебя же все получилось. Ты – рок-звезда!

Рок-звезда. Ее слова – сплошной дым и зеркала, так что отыскать реального человека за ними невозможно. Хотя я действительно рок-звезда. Банковский счет у меня как у рок-звезды, платиновые диски как у рок-звезды, подружка как у рок-звезды. Но я ненавижу этот ярлык, и когда Мия на меня его в очередной раз вешает, моя ненависть выходит на новый уровень стратосферы.

– А у тебя есть фотки ребят? Может, в телефоне? – интересуется она.

– Да, в телефоне фоток куча, только он в отеле остался. – Это мега-брехня, но ей об этом никогда не узнать. Да и если ей нужны будут фотки, может купить журнал на углу.

– У меня при себе несколько фотографий есть. Бумажных, потому что телефон у меня древний. Кажется, бабушка с дедушкой и еще одна классная с Генри и Уиллоу. Прошлым летом они приезжали ко мне на фестиваль в Мальборо с ребенком, – рассказывает Мия. – Беатрикс, они зовут ее Трикси, помнишь эту малышку? Ей сейчас пять лет. И еще один появился, мальчишка, Тео – его назвали в честь Тэдди.

При упоминании Тэдди у меня кишки узлом завязываются. Чувства не просчитаешь, неизвестно, насколько исчезновение одного человека скажется на тебе сильнее, чем другого. Родителей Мии я любил, но с их смертью мне как-то удалось примириться. Да, их не стало слишком быстро, но хотя бы в естественном порядке вещей – сначала родители, потом дети – хотя, конечно, с точки зрения бабушки с дедушкой Мии все вышло не так. А вот того, что Тэдди никогда не исполнится больше восьми лет, я принять до сих пор не могу. Становясь старше, я думаю и о том, сколько бы в этом году исполнилось Тэдди. Сейчас бы ему было около двенадцати, и я вижу его в каждом прыщавом подростке, который приходит на концерт или просит автограф.

Я не говорил Мие, как меня подкосила потеря Тэдди, даже когда мы были еще вместе, так что и сейчас ни за что не скажу. Я лишился права обсуждать эту тему. Я больше не играю никакой роли в семье Холлов – потому что за меня так решили.

– Он с прошлого лета, фотография не особо свежая, но все равно ясно, кто сейчас как выглядит.

– Ладно, не надо.

Но Мия уже кинулась к сумочке.

– Генри вообще не изменился, все еще как ребенок-переросток. Где же кошелек? – Она ставит сумку на стол.

– Не хочу я смотреть на твои фотографии! – Мой голос похож на ломающийся лед и громок, словно родительский окрик.

Мия останавливается.

– Э, ну ладно. – Она выглядит как наказанная, закрывает сумку на молнию и убирает, столкнув при этом мою бутылку с пивом, после чего лихорадочно хватает салфетки, чтобы все вытереть, словно по столу растекается серная кислота. – Проклятье!

– Да ничего страшного.

– Нет, очень некрасиво, – говорит Мия, едва дыша.

– Ты все уже почти вытерла. Позови своего этого приятеля, он уберет остальное.

Мия продолжает неистово вытирать стол, пока салфетки не кончаются, как и всякая другая бумага в окрестностях. Потом она сминает мокрые салфетки в комок, и мне уже кажется, что она руками готова вытирать столешницу, а я смотрю на это все в некотором недоумении. Через некоторое время у Мии кончается запал. Она останавливается и опускает голову. А потом поднимает на меня этот свой взгляд.

– Извини.

Да, круто было бы объявить, что ничего страшного, все нормально, пиво-то на меня вообще даже не попало. Но я вдруг ловлю себя на том, что не уверен, идет ли речь о пиве, и если нет , то, значит, это завуалированное извинение…