Элисон Уэйр - Плененная королева

– Пустые фантазии! – взбесился Генрих.

Но Розамунду ничто не могло переубедить. Она уже перестала быть той веселой девочкой, которую он любил, а превратилась в больную женщину, снедаемую раскаянием.

– Я бы хотела искупить свою вину, – плача, сказала она. – Я не могу уйти на покой с таким грузом на совести.

– Исповедуйся – и покончим с этим! – прорычал Генрих хриплым от чувства голосом.

– Позволь мне написать Алиеноре письмо. Пожалуйста. Я хочу объясниться с ней и попросить прощения.

Король, потрясенный, напустился на нее:

– Нет! Я категорически запрещаю тебе делать это. Алиенора не заслуживает ни твоих извинений, ни твоего раскаяния. Когда я думаю о том, что она сделала со мной…

– Пожалуйста, Генри…

– Нет, я сказал! – Он поднялся и вышел.

После этого состояние Розамунды стало быстро ухудшаться. Сердце короля разрывалось. Он согласился отправить возлюбленную в Годстоу – монастырь, в котором она воспитывалась. Монастырь удобно располагался рядом с Вудстоком, так что он мог навещать ее. Генрих настоял на том, что будет сопровождать возлюбленную, и ее везли в монастырь на носилках. Двигались они по необходимости медленно, потому что к тому времени Розамунда сильно ослабела. Когда ее положили на узкую кровать, старшая монахиня по лазарету ненадолго допустила Генриха к ней. Он с трудом заставлял себя смотреть на истощенное, бледное лицо Розамунды, чья голова лежала на грубой подушке, по которой разметались ее волосы.

Генрих, не помня себя, вернулся ко двору, потому что многочисленные обязанности короля требовали его присутствия. Будучи всегда простым, практическим человеком, он оказался перед фактом: его возлюбленная умирает и он, возможно, никогда больше не увидит ее. И уж совершенно точно не будет спать с ней. Его ночи были мученичеством, и в конце концов Генрих не выдержал и взял себе в постель девку из служанок, безымянную потаскушку, которую забыл на следующий же день. Служанка молча, в благоговейном страхе лежала под ним, пока король удовлетворял свою потребность и усмирял отчаяние с помощью ее тела. После этого Генрих, в соответствии со своим характером, предался блуду. Самой заметной его победой была Ида де Тосни, девица из хорошей знатной семьи. Она уже была беременна.

Это случилось вскоре после того, как жена – Генрих не мог даже заставить себя произнести ее имя – предала его. То, что сделала Алиенора, чуть не стоило ему короны. А кроме короны, и много еще чего. Что ж, теперь она платила за это. И заплатит еще дороже, думал он со скорбью и горечью. Хотя король и запретил передавать ей какие-либо новости, но питал безжалостную надежду, что кто-нибудь сообщил жене: после ее заточения он открыто жил с Розамундой, демонстративно выставляя как свою любовницу – пусть все видят. Что же касается желания Розамунды извиниться перед Алиенорой… Ну, бедняжка была уже не в своем уме из-за страшной болезни. Виновата во всем его жена. А желание Розамунды написать ей… Подумать только!

Когда Розамунда исчезла из его повседневной жизни и могла теперь умереть в любой день, Генрих обнаружил, что хочет закричать о своих мучениях перед всем миром. Ему отчаянно требовалось утешение. Боль была невыносима, и она усиливалась непреходящей грызущей жаждой отомстить Алиеноре. Именно в этот момент королем снова овладело желание взять другую жену. Откровенно говоря, это желание пришло к нему, когда он новым взглядом посмотрел на Аделаиду Французскую, обрученную с Ричардом, и понял, что она вырастает в юную красавицу – с высокими грудями, соблазнительно округлыми бедрами. Генриху казалось теперь, что Аделаида станет наиболее подходящей женой для него – в девочке течет королевская кровь, а ее фигура хорошо приспособлена к деторождению. Она, конечно, никогда не сможет заменить Розамунду, но женитьба на ней поможет смирить боль утраты. А какой это прекрасный способ отомстить изменнице-королеве!

Но Аделаида была принцессой, дочерью короля Людовика, который теперь вроде бы считался союзником Генриха, и – что еще больше осложняло дело – была обручена с его сыном Ричардом. Несмотря на внешнюю пристойность и дружественность их отношений, которых с таким трудом добился Генрих, он все еще питал мстительные чувства к Ричарду, а потому мысль о лишении сына невесты доставляла ему удовольствие. Господи, до чего же старшие сыновья разочаровали его! Генрих даже подумывал о том, чтобы назначить Иоанна наследником всех своих владений.